Начало вечности (ЛП)

— Ты постоянно ведёшь себя так, будто я раздражаю тебя одним своим существованием. Каждый раз, когда мы собираемся вместе, ты обращаешься со мной так, будто предпочёл бы быть где-нибудь в другом месте, и мы не можем провести ни одного вечера, не поссорившись…

— Ты закончила?

Его серые глаза на миг остановились на ней. Он откинул голову назад на диван, проводя рукой по волосам.

— Да, — вздохнула она.

— Если ты не заметила, — сказал он, — это происходит в обе стороны. Как я уже сказал прошлой ночью: это просто то, что мы делаем. Мне гораздо проще согласиться с этим и делать вид, что мне всё равно, чем сидеть и позволять себе зацикливаться на том, что никогда не произойдёт — по крайней мере, я думал, что никогда не произойдёт до прошлой ночи.

Слова роились в её сознании, но никак не могли уложиться в голове и обрести смысл. В течение многих лет она подавляла каждый проблеск интереса к нему, потому что считала это необоснованным и односторонним; она запрещала себе думать о нём в таком ключе.

— Ты должен был рассказать мне.

— Зачем? — он наконец-то повернулся, чтобы посмотреть на неё. — Чтобы ты чувствовала себя неловко? Или чувствовала вину? Даже если бы это было, по странной случайности, взаимно, ты никогда не забудешь, как я относился к тебе. Даже если бы мы попробовали, это бы не сработало, как только сияние померкло бы и реальность опустилась бы на нас, — его голос упал до шёпота, и он поднял руку. — Вот почему это пугает меня.

Гермиона смотрела на него, с болью осознавая, как гулко бьётся её сердце.

— Меня это тоже пугает. Но не из-за этого. Я не думаю, что мы должны всё забыть, чтобы простить, Малфой. Я убедилась, что ты уже не тот мальчик, каким был, даже когда ты из кожи вон лезешь, чтобы меня раздражать. Я видела, как ты ведёшь себя с Тео, и даже с Гарри и остальными нашими друзьями. И… может быть, именно поэтому, несмотря на то, что мы всё ещё постоянно ссоримся, ты мне тоже небезразличен. Я напугана только потому, что эта магия кажется мне утратившей контроль, как будто это огромный прыжок веры во что-то, чего я не могу предвидеть или понять.

Он так долго держал её взгляд, что она переместилась в своём кресле, и напряжение осело на них, как одеяло.

— Я прекрасно это понимаю, — сказал он наконец и, переведя дыхание, положил руку на её. — И мне жаль, что ты так себя чувствуешь. Я знаю, что не даю тебе покоя — возможно, даже чаще, чем следовало бы, — но я очень уважаю тебя, Грейнджер.

Поражённая, она переплела пальцы с его пальцами.

— Похоже, нам нужно узнать друг друга получше.

Искренний оттенок теплоты коснулся его губ так, что она почувствовала, как он пробуждает в ней интригу, которую испытывала к нему прошлой ночью.

— Не могу сказать, что мне не нравится эта идея.

Улыбнувшись ему, Гермиона вернулась к чтению. Малфой продолжал держать её за руку, и это ощущение отвлекало её от его близости. По ней проносились волны энергии, зарождавшиеся в месте, где их связывала красная нить; она не могла не задумываться о том, каковы условия связи, о которых он читал.

Признать и принять.

Большая часть объёмистого тома, который она пролистала, не имела отношения к их конкретному случаю, но её взгляд остановился на объяснении родственных душ.

Магия природы, которая управляет связью родственных душ, является древнейшей и самой чистой магией, которая когда-либо существовала. У каждой души, вошедшей на физический уровень этого мира с начала времён, была другая, спутница, чтобы дополнить её. Большинство людей никогда не обретут свою вторую половинку, но в редких случаях две души встречаются, и все остальные проявления платонической или романтической любви меркнут по сравнению с ними.

Родственная душа — это неотъемлемая, неизбежная и по самой своей природе воплощение связи между людьми.

Потребовалось несколько долгих вдохов, чтобы Гермиона поняла, что её трясет, и она шмыгнула носом, когда слеза грозила вырваться наружу.

— Мерлин, Грейнджер, — хмыкнул Малфой, не отрываясь от своей книги. — Я знаю, что я далеко не самый лучший твой выбор, но ты не должна плакать.

Поскольку она ничего не ответила, он поднял голову и нахмурил брови, увидев выражение её лица. Гермиона свободной рукой передала книгу и коснулась нужного абзаца. Лицо Малфоя оставалось невозмутимым, пока он читал.

— О.

— О, — эхом отозвалась Гермиона, сжимая его руку. Эмоции переполняли её до такой степени, что она не была уверена, что сможет справиться с ними.

Когда он повернулся к ней, его брови сошлись в печали, и она потерялась в бурных серых глубинах его глаз.

— Это всё кажется нереальным, и многое нужно принять, Грейнджер. Но магия не лжёт, и… если всё это реально и правда, я обещаю тебе, — он тяжело вздохнул, — что сделаю всё возможное, чтобы быть достойным тебя.

Слёзы хлынули из её глаз, скатываясь по щекам, но Гермиона видела только его, его руку в своей, его взгляд, устремлённый на неё, как будто он мог пронзить её насквозь, за её пределы, в ту душу, на которую он претендовал.