Начало вечности (ЛП)

— Чайный сервиз для мисс Грейнджер и меня, если можно.

Пока он говорил, Малфой сортировал книги, за что Гермиона была ему благодарна, поскольку её рот распахнулся от его тона.

Но Подски хлопнул в ладоши и засиял. Со словами «Сию минуту!» и треском он исчез.

Гермиона переключила своё внимание на большой фолиант в своих руках. Он был старинным, написанным от руки на пожелтевшем пергаменте, и, к счастью, на английском языке. Казалось, что он был скреплён магией, и дрожь пробежала по её позвоночнику, когда она подумала о бесценных произведениях, которые наверняка окружали её.

Когда через несколько минут Подски вернулся в библиотеку с полным чайным сервизом, Гермиона улыбнулась ему.

— Большое спасибо, Подски.

Эльф задохнулся от восторга.

— Это большая честь для Подски, мисс!

Хотя Малфой и вскинул бровь при этом диалоге, его губы изогнулись в ухмылке.

— На этом пока всё, спасибо, Подски, — взмахнув рукой, Подски снова исчез, и, пока Гермиона готовила себе чашку чая, она чувствовала на себе пристальный взгляд Малфоя. — Странно, что ты не попыталась предложить ему одежду.

Краска проступила на её щеках, когда она сделала глоток чая.

— Я не делала этого со времён Хогвартса. Урок усвоен, можно сказать.

— Что же, — мягко ответил он, — тебе будет приятно узнать, что к эльфам в поместье относятся хорошо. С тех пор как мой отец попал в Азкабан, мы с матерью… изменили некоторые детали. Большая часть дома была полностью переделана.

От этой мысли её пронзила нервная дрожь. Она так долго воспринимала Малфоя как холодную, непостижимую личность, что редко задумывалась о том, как он справлялся с последствиями войны. Мерлин знал, что никто не остался невредимым.

— Я представляю, как вам было трудно, — согласилась она. — Во время войны. Когда он всё время был рядом.

Его серые глаза смотрели на неё с серьёзным выражением, в зрачках плясало пламя из камина.

— Это было ужасно.

Он потягивал свой чай, и Гермиона по напряжённому положению его плеч поняла, что он не хочет обсуждать эту тему, поэтому не стала настаивать.

Они погрузились в молчание, которое оказалось гораздо более приятным, чем Гермиона ожидала. Шелест перелистываемых страниц был единственным звуком, нарушающим тишину, пока Малфой не наклонился вперёд в своём кресле.

— Ладно, послушай, — сказал он, проводя пальцем по строчке на странице. Судя по выражению его лица, Гермиона заподозрила, что дело неладно. — Красная нить судьбы в редких случаях может проявляться физически, соединяя две души, когда они встречаются и испытывают большой выброс магической энергии. Она может растянуться или запутаться, но никогда не порвётся, — они обменялись взглядами, и Гермиона почувствовала, что холодеет при одной мысли об этом, пока он не продолжил. — Однако физическое проявление этой энергии в конце концов исчезнет.

— Магическая энергия, — подумала Гермиона, и кровь прилила к её щекам.

Малфой усмехнулся.

— Думаю, именно так они это и называют. Здесь сказано, что она оборвётся быстрее, если один из нас или оба умрём, или если родственная связь будет признана и принята обеими сторонами.

Родственные души. Несмотря на то, что эту идею становилось всё труднее отвергать, эти слова пронеслись по всему её существу, когда они сорвались с его языка.

— Ты же не думаешь, что прошлая ночь была… — она запнулась, уставившись на ручку дивана.

Но Малфой снова напрягся.

— Магическим принуждением? — ей удалось кивнуть. — Я так не думаю. Я не испытывал ничего странного до сегодняшнего утра.

Нахмурившись, она вернулась к своей книге, но не могла избавиться от лёгкой дрожи в руках. Она не могла вспомнить, что предыдущей ночью что-то было не так — кроме того, что они действительно ладили, — но ей не хотелось задумываться о том, что причиной тому могла быть некая особая магия.

— Грейнджер.

— Да?

Малфой вздохнул, поворачиваясь к ней лицом.

— Такая магия не является вредоносной. То, что произошло прошлой ночью, пусть и импульсивно, касалось только нас с тобой. Больше ничего. Хотя я могу понять твои сомнения, учитывая, что ты считаешь меня задницей, которой наплевать на всех остальных.

Её глаза расширились.

— Я никогда не говорила… — прикусив язык, чтобы прервать себя, она опустила голову на ладонь. — Чёртов Тео.

— Тео — мой самый близкий друг, — деликатно сказал Малфой, возвращаясь к своей книге, — и, к сожалению, это означает, что я выслушал массу твоего мнения обо мне за эти годы — разумеется, без просьбы.

Гермиона надулась, отводя глаза в сторону.

— Зачем Тео рассказывать то, что я говорила о тебе?

— Он считает забавным, что я тебе так сильно не нравлюсь, — он перевернул страницу, но замер, устремив взгляд в одну точку на странице. — Учитывая, как давно я тобой интересуюсь.

— Что? — воскликнула она. Он поджал губы. — Ты ведь это не всерьёз.

— Думаю, я посчитал, что теперь все карты раскрыты, — мягко сказал он, пожав плечами, что скрыло напряжение в его челюсти.

Гермиона уставилась на него, забыв о своей книге.