Начало вечности (ЛП)

Её аппарация замедлилась на полпути, магия исчезла, и она почувствовала толчок внутри себя, когда заклинание прекратило своё действие. Вместо этого по ней пронеслась стремительная волна энергии, и, словно крюк, обхвативший её сзади, она почувствовала, что её тянет назад. Она больно столкнулась с Малфоем и потеряла равновесие, упав на пол.

От неожиданности с её губ сорвался крик, а сильный удар отозвался болью в копчике.

Малфой секунду смотрел на неё, вскинув бровь, а затем вздохнул. Он тоже опустился на пол, прислонившись спиной к ней.

— Я боялся этого, — сказал он в конце концов, уставившись в противоположном направлении, как будто не желая смотреть на неё. Он тихо спросил: — Ты веришь в судьбу, Грейнджер?

— Что, в судьбу? — спросила она. От этих слов по её позвоночнику пробежала дрожь страха, когда именно это она старалась загнать на задворки своего сознания. — Я не верю, что наша жизнь предопределена, если ты это имеешь в виду. Я думаю, что наша жизнь — это результат ряда решений, которые мы принимаем, и действий, которые мы совершаем с годами; ничего больше, ничего меньше.

Он вздохнул, и она почувствовала, как он прижался спиной к её спине.

— Я ожидал, что ты так скажешь.

По какой-то причине, которую она не могла объяснить, физический контакт подкрепил её угасающее мужество, и она прильнула к нему. Было легче говорить, когда она не чувствовала его откровенного осуждения.

— Ты не можешь всерьёз утверждать, что веришь в такие вещи.

— Даже если бы я не верил, — пробурчал он. Вспышка красного цвета мелькнула в её периферии, когда он протянул свою руку навстречу её руке. — Это довольно подозрительно, ты не находишь?

— Красная нить, — вздохнула она. Она опустила последние слова и подтекст. О судьбе. В легендах рассказывалось о родственных душах. Она всегда считала эту концепцию несерьёзной и выдуманной; она долгое время придерживалась слишком прагматичной точки зрения, чтобы верить в подобное.

Его ответное молчание говорило о многом. Когда он заговорил, она почувствовала, как он возится со своим краем нити, связывавшей их.

— Значит, ты знаешь об этом.

— Ты же не думаешь, что… — она дёрнула головой в сторону, тошнота подступила к горлу от одной этой мысли. — Ты и я?

Он тихо рассмеялся, что противоречило происходящему.

— Я бы тоже не поверил. До прошлой ночи.

— Так ты веришь? Поверил?

Гермиона присмотрелась к ленточке, завязанной на её руке, и, к своему удивлению, почувствовала странную защищённость. Несмотря на то, что в этом не было никакого логического смысла, она чувствовала её присутствие, как будто она обладала собственным пульсом.

— Я не знаю, Грейнджер.

Он сдвинулся с места, поднялся на ноги и повернулся, чтобы посмотреть на неё. Гермиона испытала неуверенность, потрясение и замешательство одновременно. Он протянул свою связанную руку, и Гермиона, колеблясь, вложила свою ладонь в его. Энергия всколыхнулась в ней, и, когда он помог ей встать на ноги, она чуть не уткнулась ему в грудь, словно её центр тяжести сместился.

Сердце заколотилось в груди от неожиданного осознания того, что его пульс бьётся в такт с её. Он не сразу отпустил её, но даже когда отпустил, она не могла найти слов.

— Я думаю, — тихо сказал он, — это слишком тяжело для каждого из нас на голодный желудок. Полагаю, это изменит наши планы на день, так что почему бы тебе не отвлечься на несколько минут, а я приготовлю завтрак.

Несмотря на свой шок, Гермиона вскинула бровь.

— Ты собираешься приготовить завтрак?

— Да, Грейнджер, мне уже несколько лет удаётся поддерживать собственное существование.

В его словах, произнесённых с обычным легкомысленным сарказмом, Гермиона уловила нотку обиды. Она могла только представить, как он воспринимает возникшую ситуацию, и подозревала, что он не в восторге.

Но она лишь собрала свою одежду, кивнула и отправилась на поиски уборной.

***

Завтрак, как оказалось, включал ржаной тост, яичницу и йогурт. Малфой подал ей тарелку с сузившимися глазами, словно осмеливаясь что-то сказать по этому поводу, но, насколько она могла судить, ничто не было отравлено.

У Гермионы не было аппетита, но меньше всего ей хотелось обидеть его, не приняв блюдо таким, каким оно было. Она переодела своё красное платье с вечера в джинсы и джемпер, её руки дрожали, и её трясло от того, что он сказал.

Мысль о том, что судьба связала её с Малфоем, была поистине ужасающей.

А может, и была, пока она не увидела его с другой стороны накануне вечером. Она не могла смириться с мыслью, что застрянет с ним навсегда, а виток магии, проросший из её мизинца, одновременно пугал её и странным образом интриговал.

Магия всегда завораживала её, часто во вред, и она не могла избавиться от ощущения, что это мог быть один из таких случаев.

Как бы смутно она ни была знакома с легендой о красной нити судьбы, она не верила в эту концепцию. Тем не менее, если причиной тому был Малфой, с которым она якобы имела связь — идея была просто нелепой.

Он издал протяжный вздох, отвлекая её от размышлений, пока она ковырялась в корочке своего тоста.