Над планетой людей [Алексей Леонов]

…Часы приглушенно пробили пять ударов. Серп луны куда-то исчез. В доме напротив чьи-то окна наполнились неярким светом. Но по-прежнему царила тишина. Казалось, с далеких планет опустилась она на Землю и мягко легла на крыши домов.

До марта 1965 года оставалось более года.

По-разному приходят к людям слава, известность, почет, по-разному складываются их судьбы. Праздничное ощущение удачи, победы над сопротивляющимся, гордое «Я могу!» зовут сильных идти дальше, слабым — кружат голову. Тот, о ком я хочу рассказать, на вопрос: «Опять что-то затеял?» — обычно отвечает словами поэта Кайсына Кулиева:

Люди, не можем достичь мы предела:Лучшее слово и лучшее дело —

Все еще впереди,Все еще впереди…

Не стану предугадывать, что еще впереди у космонавта Леонова, дважды Героя Советского Союза, генерал-майора авиации, заместителя начальника Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина. Но знаю наверное, что завтра у него будет таким же рабочим, как и сегодня. Разве что по времени все будет «уложено» плотнее.

Иногда мне кажется, что многое в своем неуемном характере Алексей Архипович выработал сам. Но он опровергает это горячо и резко. Есть в нем строгое понимание того, что все в его характере, в сегодняшних позициях — от настоящих людей, интересных, твердых, которых щедро давала ему жизнь в учителя, в командиры, в друзья. Отсюда и один из самых сильных мотивов его жизни — стремление быть достойным уважения и надежд этих людей.

Говорят, что о человеке можно безошибочно судить по тому, как он вел себя в трудные, критические моменты своей жизни. Таких моментов у Алексея Леонова было немало. Впрочем, все по порядку.

Первый космический отряд

Зима 1960 года. Январь выдался ветреным и прохладным. Небо чуждо серело, ветер, перемешанный с мокрым снегом, бил в окно почти беспрерывно.

Сколько времени он уже в госпитале?.. Скоро неделя, долгая, тягучая. Она отодвинула в прошлое родной полк. Там остались товарищи, с которыми вместе летал, спорил о будущем авиации. Осталась и Светлана… А впереди — бесконечные медицинские обследования. Врачи будут придирчиво проверять «устойчивость организма к факторам, характерным для космического полета». И приговор строгих медиков «обжалованию» не подлежит.

Мысли прервал скрип двери. В палату вошел молодой парень. Вошел уверенно и свободно, словно был он здесь не новичком, а отлучившимся ненадолго старожилом. Огляделся деловито, улыбнулся и, протянув Алексею руку, представился:

— Гагарин. Юра.

Оказалось, что они одногодки, что схожи их биографии, что даже летают они на машинах одного типа. Разговор непроизвольно перешел к «придиркам» медицинской комиссии.

— Некоторые говорят, — поделился сомнениями Алексей, — что комиссия обязательно находит какую-нибудь зацепку и можно не только с космосом, но и с авиацией распрощаться.

— Пустые разговоры, — успокоил Юрий. — Собрали нас не для того, чтобы рубить всех под корень. Кого-то отберут, оставят. А вообще, мне нужно поскорее разделаться со всем этим делом и вернуться домой — там жена, дочка, самолеты…

Случилось так, что их направляли на прием к одним и тем же врачам, и они ходили вместе, продолжая разговор о главном в жизни — о зове неба, о пути к мечте, о будущем. Через день-два они знали друг о друге все.

Между тем брать медицинские барьеры становилось все труднее. Каждый день из госпиталя уезжали ребята, перед которыми опустили врачебный шлагбаум. Расставания были безрадостными. Тревога и надежда владели остававшимися, но главными были целеустремленность, упорство и воля.

Вращение на центрифуге, «подъемы» и «спуски» в барокамере, обследования с помощью биохимических, электрофизиологических, психологических и других методов, специальные функциональные пробы… И так день за днем. Но были и моменты «разрядки», веселые байки, молодой задиристый хохот в ответ на добрую шутку. Тон задавал Юрий:

— Не стоит бояться всего этого. Согласен: барокамера не санаторий. Но нечего перед ней шею гнуть. Надо соображать, шевелить мозгами, а не ушами хлопать. У меня, к примеру, был такой случай…

И шел рассказ про Север, про полеты, про жаркие хоккейные баталии. Шутками, присказками он снимал напряжение, отвлекал от трудных мыслей, помогал выдерживать все испытания.

Алексею казалось, что он всю жизнь знал этого доброжелательного, неунывающего человека, рядом с которым было легко и просто.

Близился день, когда комиссия должна была подвести итог. На одном из последних заседаний Алексею Леонову объявили:

— Вы зачислены в отряд космонавтов.

Это было сказано без излишней торжественности. Просто и коротко. Словно речь шла о самом обычном. Но для Алексея «зачислен» означало много больше: он прошел через все испытания!.. Слов председателя о том, что и как ему делать, пока придет вызов, он уже не слышал. Встал, отчеканил: «Все понял!» — и сообразно с воинским уставом твердым шагом направился к двери.