Надежда варвара

Похоже, следующие несколько часов я проведу, убирая их беспорядок. Я провожу рукой под носом, как будто это поможет заглушить запах, а затем пододвигаю Химало поближе к огню. Я укутываю его одеялом и устраиваю поудобнее, ожидая, когда он проснется. Это может занять несколько часов. А может быть… никогда. Хотя мне не нравится думать об этом. Он силен телом и хорошо дышит. Нет никаких причин для паники. Я борюсь с накатывающим страхом и заставляю себя оставаться занятой. Если он будет без сознания несколько часов, я смогу очистить пещеру и снова сделать ее пригодной для жилья.

Это хороший план. Я делаю несколько глубоких, успокаивающих вдохов и прикладываю руку к сердцу, где неистово поет мой кхай. Пока нет, — говорю я ему. Как бы сильно я ни хотела, чтобы произошел резонанс, я также не хочу забираться на своего бессознательного партнера и использовать его тело. Эта мысль отвратительна. Я хочу, чтобы он присутствовал рядом со мной. Я хочу, чтобы он смотрел мне в глаза, когда мы будем делать наш комплект. Вздохнув, я поднимаюсь на ноги и беру одну из корзин. Она была разорвана на части, сушеное мясо внутри грязное и несъедобное. Такая пустая трата продуктов. Однако мэтлаксы — грязные существа, и я ни за что не рискну съесть то, что они лапали. Я бросаю всю корзину в огонь и некоторое время наблюдаю, как она горит, прежде чем вернуться к уборке.

Пока я убираюсь, я думаю о племени. Стей-си и Пашов недавно были в этой пещере. Человеческая женщина упомянула, что они останавливались в большой пещере с двумя камерами, и это и есть эта пещера. Она упомянула, что пещеру посетил мэтлакс, хотя и пробыл там недолго. Возможно, он продолжает возвращаться, потому что знает, что здесь есть еда. Мне придется рассказать Вэкталу, и если этой пещерой пользуются мэтлаксы, то использовать ее для охотников больше небезопасно. Мы будем в безопасности, пока есть огонь, но… Я подхожу к передней части пещеры и закрываю вход защитным экраном, просто на всякий случай. Не то чтобы мэтлакса это остановило, но я чувствую себя так лучше.

Я возвращаюсь в дальний конец пещеры и смотрю на беспорядочные груды, размышляя, чем заняться дальше. Затем что-то чирикает.

Я совершенно спокойна.

В пещере царит тишина. Я немного расслабляюсь. Значит, мне почудился этот звук? Это не похоже ни на что, что я когда-либо слышала раньше, и я мысленно пробегаюсь по списку маленьких, роющих норы существ, которые, возможно, вторглись в пещеру ша-кхай, спасаясь от жестокого сезона.

Чириканье повторяется снова.

Он доносится из задней части пещеры, где мэтлаксы устроили самый большой беспорядок. Охваченная любопытством, я медленно продвигаюсь вперед. Там большая куча мусора, состоящая из остатков пищи, грязи и чего-то похожего на пучки волос мэтлакса, сваленных в кучу. Поверх всего этого беспорядка лежит округлый комок грязного пуха с шевелящимися ручками и большими круглыми глазами. Он видит меня, тонкие ручки двигаются, и он снова щебечет.

Комплект мэтлаксов.

Я слишком потрясена, чтобы издать хоть звук. Так вот почему мэтлаксы находились в этой пещере? Потому что здесь есть комплект? Но этот комплект слишком маленький, чтобы быть здоровым. Я медленно протягиваю руку и поднимаю его, и он издает радостное чириканье, обращенное ко мне. Тварь воняет, и его мех слипся от грязи, но он маленький и голодный.

— Что мне с тобой делать? — шепчу я ему.

Комплект извивается у меня в руках и издает еще один чирикающий звук, на этот раз более голодный, чем предыдущий. Его маленький, похожий на клюв рот шевелится, а большие глаза моргают, глядя на меня. Они светятся ярко-синим цветом, точно так же, как у моей Шамало.

Я… не знаю, что делать. Меня всегда учили, что мэтлаксы — это вредители, от которых нужно избавляться. Они без колебаний убьют охотника, а наши охотники без колебаний убьют их в ответ. Взрослые мэтлаксы грязные, подлые и опасные.

Но это комплект, которому еще нет и целого сезона. Он грязный, как взрослый мэтлакс, но не злой и не опасный. Я прижимаю его к своей тунике, и он прижимается ко мне в поисках тепла, и мое сердце болит, когда он начинает шарить вокруг в поисках соска. Он умирает с голоду. Самым добрым поступком было бы положить его на снег и позволить морозу быстро расправиться с ним.

Я… не могу этого сделать.

Я прижимаю его к плечу, поглаживая спутанные волосы.

— Почему твоя мать бросила тебя? Неужели ей слишком трудно охотиться с тобой рядом? — Я думаю о двух мэтлаксах, стоящих над Химало. Они отчаянно хотели заполучить его рюкзак. Поняли ли эти двое теперь, что в пещерах ша-кхай и у охотников ша-кхай есть припасы? Достаточно ли они голодны, чтобы напасть на охотника в надежде на еду?

Я пробираюсь обратно к костру, хмурясь при виде почти полной корзины сушеного мяса, горящего там. Они умирали с голоду, но мясо не тронули. Значит, они едят только корни?

— Возможно, ты захочешь отвара из корнеплодов, — говорю я малышу, подходя к огню.

Он снова жадно чирикает, как будто может меня понять.

Я глажу его по маленькой спинке, и поднимается волна вони.