Наемник

— Я бы сказала, более чем нескучно, — усмехнулась Ингрид. — Но это наши, женские игры, вам не понять.

Хаук глянул на нее испытующе, но ничего не сказал. Колль тоже не торопился раскрывать рот. Повисло молчание. Чистильщик то ли искал противоречия в рассказе, то ли тянул время. Известно же, большинство людей не выносит, когда разговор останавливается. Начинают нервничать, нести чепуху, лишь бы избавиться от возникшей неловкости, и могут наговорить лишнего. Только не на тех напал. Ингрид могла молчать часами, Хаук, кажется, тоже из тех, кто предпочитал молча присматриваться к возможному противнику, а Эрик, хоть и считал себя болтуном, сейчас был слишком занят собственными мыслями.

— А ты что помалкиваешь? — обернулся к нему чистильщик. — Думаешь за юбкой спрятаться?

— Она их отродясь не носила, — отмахнулся от него Эрик. — Думаю, с чего бы начать.

— С начала.

— И была тьма безвидна и пуста, и не было ни земли, ни неба, лишь дух носился во тьме… — нараспев начал он.

Хаук расхохотался.

— Я думал вы, одаренные, не верите ни в Творца, ни в Насмешника.

Колль зло прищурился.

— Следующие тысячелетия можешь пропустить. Как тебя зовут на самом деле?

— Мать дала мне имя Бруни. Последние пятнадцать лет меня зовут Эрик.

Так делали многие. Кто-то менял имя, едва попав в университет, чтобы забыть прошлое, кто-то — получив перстень, обозначая так начало новой жизни.

— Тогда какого рожна ты вспомнил старое?

— На востоке верят, что если сказать истинное имя твари, она будет преследовать тебя всю жизнь.

Отговорка не хуже любой другой, но, подумалось вдруг Эрику, не может ли это быть правдой? Впрочем, там, на востоке с тварями ему сталкиваться не доводилось — к счастью, и без них опасностей хватало — а о том, как с ними справляются местные, он и вовсе не спрашивал. Услышал вот краем уха про суеверие, сейчас пригодилось.

— Чушь какая, — фыркнул Колль.

— А разве она не преследует вас всю жизнь? — спросил Эрик, глядя ему в глаза. — Тех, кто называет друг друга по именам в ее присутствии? Разве не обречены вы сражаться с ней раз за разом, пока однажды…

— Чушь! — резко повторил чистильщик. — Твари — это твари. У них нет ни ушей, ни ртов, ни разума!

А вот в последнее он явно и сам не верил. Но Эрик не намеревался давать понять, будто услышал неуверенность в его словах.

— Тебе виднее. Но я решил, что стоит поостеречься.

— Тварь мертва! — Он развернулся и ткнул пальцем в Хаука. — А ты почему его покрывал?

— Прошу прощения?

— Когда я сказал, что Бруни будет с нами, ты сделал вид, что так и надо.

Хаук развел руками:

— Да я не понял, о ком ты. Вон того пацана, — он ткнул большим пальцем через плечо. — Моего оруженосца зовут Бруни. Я думал, ты о нем. Он и остался с нами, пока не отослали по делу.

— В самом деле?

Хаук пожал плечами — дескать, хочешь верь, хочешь нет, уговаривать не намерен.

— Хорошо. Допустим, я поверил в то, что ты суеверный дурак. — Чистильщик снова повернулся к Эрику. — Дальше.

— Университет Солнечного. Базовый боевой курс. Исцеляющие плетения у профессора Лейва — слышал о таком?

— Кто ж о нем не слышал?

— Магистерская… — Он помедлил. — «Сверх ожиданий».

На самом деле оценки он не услышал. Альмод, командир чистильщиков, увел его прямо с защиты.

Колль заминку уловил. Усмехнулся.

— «Удовлетворительно»?

Эрик промолчал, потупившись. Пусть верит, что поймал его на лжи, пусть считает себя умнее и проницательнее.

— Что, обидно, когда у твоей женщины диплом лучше? Дальше.

— Подался в Белокамень, думал, там купцов много, работы тоже.

— Почему в такую даль, а не в столицу?

— Я похож на дурака? В столице свой университет, куда ни плюнь — одаренные с перстнями и отличными рекомендациями. Со знакомствами, деньгами и покровителями. Нет уж. — Эрик помолчал, якобы успокаиваясь. — В Белокамне мы с Ингрид и сошлись, а там как раз Колльбейн подвернулся. Младший сын купца, денег на караван еле-еле наскреб, вот и брал кого попало, вроде меня.

Это, к слову, было сущей правдой. Отряд тогда подобрался молодой и разношерстный. Многие не вернулись, обломав зубы там, где, возможно, справились бы более опытные.

— Про деньги Ингрид вам уже сказала. И про все остальное. Жить на широкую ногу весело, но… словом, в конце концов серебро заканчивается. А меч и дар всегда при мне.

— Что ж, если ты заговорил о мечах… почему ты схватился за меч Эгиля, а не свой?

Эрик потер лоб.

— Показалось, так будет правильней.

— Старухам кажется, когда из ума выживают. Не лги.

Эрик заколебался. У него было объяснение, в которое чистильщик мог бы поверить. Но оно не укладывалось во время. Даже если добираться в приграничье почтовыми…

— Незадолго до того, как решили уйти из Белокамня, мы сопровождали купца. И когда до города оставалось два дневных перехода, земля вдруг провалилась…

Если повезет, чистильщик не сопоставит время. В конце концов, переход переносил их за считанные минуты в любой конец страны, а от места прорыва они возвращались в столицу, а не разъезжались по окраинам.

— От одного охранника остался только костяк, как сегодня от Лассе. — Эрик передернулся.

— Где были чистильщики?

— Откуда мне знать?