Наемник

— Я, конечно, пожил, и пожил хорошо, — произнес тем временем тот, — но помирать пока тоже что-то не хочется. Особенно так, от какого-то аспида, в спину метящего. Так что ты поостерегись, парень. И девчонку свою береги. Кстати, где она? Хаук вроде ее отпустить собирался.

Эрик поднялся:

— Пойду поищу.

Отвернувшись, отдернул рукав рубахи, коснулся бусины, собрал плетение… Все в порядке, где-то рядом, жива и здорова.

Интересно, насколько искренен был Гарди? Вдруг пытался пустить его по ложному следу. Даже будучи бодрым и полным сил, можно устать от необходимости постоянно думать о заработке. Особенно, когда нет своих земель, а значит, податей от тех, кто на них живет. Нет шерсти, льна, хлеба, рыбы — товаров, что продают купцам. Хаук держит дядю сенешалем, но норов у обоих не сахар, разругаться могут в любой момент. Когда жизнь клонится к закату, даже самый беспечный задумывается о том, на что он станет существовать, когда подкрадется немощь. И чем больше на кону — тем сильнее соблазн…

Или это все-таки Фолки? Эрик мысленно выругался. Сколько можно гонять по кругу одни и те же мысли, переливая из пустого в порожнее?

Ингрид нашлась неподалеку от лагеря, лежала в высокой траве, так что не сразу увидишь, смотрела в небо, жуя травинку.

— Я волновался, — сказал Эрик, усаживаясь рядом.

— Прости. Хотела немного отдохнуть от людей. Надо было попросит кого-нибудь предупредить тебя… но я не знаю, кому здесь можно доверять.

Эрик кивнул.

— Фолки, скорее всего, нельзя.

Она приподнялась на локте, вопросительно глядя.

— Кажется, это он в меня стрелял. — Эрик пересказал ей разговор людей Хаука.

Ингрид тихо выругалась, снова откинулась на спину, глядя в небо так внимательно, точно в нем пылали огненные буквы, возвещавшие истину.

— Мне кажется, он стрелял в Хаука, — сказала она, наконец. — Когда понял, что жизнь его сестры действительно в опасности. Мог решить, что в таком случае стоит поживиться самому. Опять же, если Адела переживет мужа, дальше за ней наследуют его родичи.

— Час от часу не легче, — ругнулся Эрик. — Скоро каждый против каждого умышлять начнет.

— Хаук говорил, что ты оттолкнул его, подставившись сам.

Эрик пожал плечами.

— Не знаю. На таком расстоянии легко промахнуться.

Она не ответила, все так же глядя в небо. Эрик тоже молчал. Мог ли на самом деле убийца быть не один? Голова шла кругом.

— Дать тебе побыть одной? — спросил он, поняв, что Ингрид больше ничего не скажет.

— Останься. — Она потянула его за рукав, привлекая к себе.

Эрик улыбнулся, наклоняясь навстречу. Что бы там ни было, пока он жив. И не так уж и слаб, как думал некоторое время назад.

В шатер они вернулись вместе. Гарди снова сидел над доской, уже без вина. Кивнул, приветствуя Ингрид, и отвернулся, разглядывая доску. То ли пожалел о недавней откровенности, то ли дошел до той стадии опьянения, когда не хочется ни с кем говорить, есть желание лишь перебирать в уме собственные горести. Где бродят оруженосцы, Эрик спрашивать не стал. До вечера еще далеко, чего бы парням в шатре сидеть.

Ингрид свернулась клубочком на плаще, сунув мешок под голову. Эрик медлил. Спать хотелось невыносимо, но еще хотелось пить. Он притянул к себе мешок, где лежала фляга с вином, взялся за завязки. И замер, вспомнив, что оставлял мешок без присмотра.

Твою мать, это просто нелепо! Можно подумать, теперь на него каждый раз будут змеи выпрыгивать.

Ингрид открыла глаза, глянула встревоженно. Эрик, через силу улыбнувшись, мотнул головой — все в порядке, спи. Она едва заметно нахмурилась.

— Спи, — повторил он вслух. — Я только попью и тоже лягу.

Она не отвела взгляд, потянулась к мешку. Эрик, снова мотнув головой, отвел ее руку. Мысленно выругался, начал распускать узел. Пальцы не слушались, подрагивали. Совсем плох стал.

Он дернул горловину мешка, едва не порвав завязки. Выдохнул, обмякнув. Снова мысленно выругался, поймав внимательный взгляд Гарди. Тот очень невесело усмехнулся и снова уставился на фигуры. А вот это уже никуда не годится — ладно Ингрид, та знает его как облупленного, но чужой человек не должен был заметить этот нелепый и совершенно неуместный страх.

Он открутил пробку фляги — пальцы перестали дрожать, уже лучше. Подавил желание опорожнить ее в пару глотков. Как там сказал Гарди, чтобы спалось лучше? Да он и так уснет мертвецким сном. Это просто усталость. И слабость. Тело просто еще не восстановилось до конца, вот разум и выкидывает этакие шутки.

Он устроился рядом с Ингрид. Сунул мешок под голову, завернувшись в плащ. И обнаружил, что не может заснуть, когда Гарди сидит за спиной — пусть даже их разделяет все пространство шатра. Ингрид уже спала, а у него глаза раскрывались сами, разглядывая то ее умиротворенное лицо, то тканевую стенку шатра, уши вслушивались в дыхание, шорох, покашливание, стук фигур за спиной. Сами собой стискивались челюсти, мышцы никак не хотели расслабляться, чтобы Эрик был готов вскочить в любой миг. И вроде бы убийца уехал из лагеря. Но что, если он не один?