Наемный бог

Итак, больница Кащенко и первый  мой пациент… Мой. Настоящий.Внезапно отказали нервы…А он, непьющий, некурящий, простой советский шизофреник, как Голиаф огромный чайник, мне обещал мешочек денег за избавление от нянек:— Иначе будем в дураках!..Избитого, в одних носках" его доставили по "скорой".Он дома всюду вешал шторы, в непроницаемых очках, покрытый кожею гусиной, сгибаясь, крался в туалет…

Был убежден, что Бога нет, но есть Психическая Сила, вполне научная.Она ему кастрацией грозила, внедрялась в мозг, лишала сна, бранила голосом отцовским…Он никому не доверял и с наваждением бесовским боролся сам: расковырял квартирный свой электросчетчик (следящий аппарат-наводчик…)и, наконец, противогаз надел, но он его не спас — агенты воду отравили какой-то жуткой жидопастой…Он жил в своем бредовом мире, считал себя Фиделем Кастро, племянником Мао Цзэдуна, профессором Джордано Бруно, блюстителем гражданских прав, и был во всем отчасти прав…— Насчет моих галлюцинаций в Совет Объединенных Наций прошу вас, срочно позвоните, не верьте вражеским угрозам, а за настырность извините и не воздействуйте гипнозом, не поддаюсь!!!— Да что вы… что вы…— Ага! Попался, хрен моржовый! Гипнотизер, ха-ха! Видали таких в гробу! Своим навозом все зодиаки закидали!

А я не дамся! Я гипнозом владею сам! Я под экраном!.. Ща как проткну тебя тараном! Щща ка-а-ак гипнотизну! Бараном, блин, станешь!Ты и есть баран, шпион звезды Альдебаран! Ну, что уставился?..Два метра в нем было росту, центнер веса, стеклянный взгляд, как у осетра, мускулатура Геркулеса, а голос тонок…Сей ребенок себя любить не догадался, боялся, как гадюк, девчонок…В палате страшно возбуждался — в часы, когда гулял синдром, его вязали впятером, а он, как вепрь, освобождался…Я был боксер, валил иных, но никогда не бил больных;а он схватил меня за шкирку, поднес кулак под носопырку и — блямс!..

С тех пор мой нос — тупой.Сему способствовал запой дисциплинарного состава.Начальство не имело права меня к больному подпускать без ПЕСТУНА — да где ж сыскать?Уполз в ближайшую канаву портвейном горло полоскать…Дееспособных санитаров там, в буйном, было два всего: «Пестун» Василий Сухопаров и Николай Несдоброво, два уголовничка-садиста.Работали со вкусом, чисто, но если брали на хомут, еще не получив зарплаты, то мог случиться и капут.Из наблюдательной палаты и Николая черт унес: его в тот день пробрал понос…Так путь к народному здоровью я окропил своею кровью и оттого столь тупонос.

Что этот бедный параноик во мне просек?..Не до гипноза мне было, я дрожал, как бобик.А в нем барахталась заноза души — она в его мозгу вращалась в замкнутом кругу ворсистых мысленных цепочек…Российская шизофрения имеет характерный почерк:как будто небо накренили, и сам Господь строчит донос себе на собственное имя и черту задает вопрос — с какой балды Ильич Владимир, садист, в порядке извращения, у жертвы попросил прощения?..Он древен как язык угроз, он жил и в Иерусалиме, и во втором, и в третьем Риме, он врос в московский наш мороз — тот злой наследственный гипноз, владевший предками моими и мною в детстве — миф-ублюдок, смешавший истину и вздор в кровавом трансе — красный вор, скрестивший веру и желудок попам и ксендзам на позор…А в жизни личной предрассудок — сильнейший наш гипнотизер, но это понял я позднее, хлебнувши славы полным ртом…Тот пациент мне стал роднее родного брата, он потом меня признал, дал имя «Спасик» — а я его благодарил за то, что он мне подарил восторг врачебной ипостаси…