Наказание в награду

– Когда я выходил, он как раз говорил ей, что хочет поговорить с ней «еще кое о чем», – ответил Линли.

– Ничего хорошего из этого не получится, – решила Доротея. – А больше вы ничего не слышали?

– Увы, я не обладаю вашими талантами, – развел руками Томас. – Мне что, заходить? – спросил он, указывая на кабинет Ардери.

– Конечно, конечно, – сказала Доротея. – Да, и вот еще что – но это лишь для тех, кто имеет уши, – она не в восторге от того, что вы поговорили с Хильером до того, как встретились с ней.

Виктория-стрит, Лондон

Изабелла ожидала, что все процедуры будут выполнены. Линли и Хейверс доложат ей, она отчитается перед Хильером, а тот расскажет все члену Парламента Клайва Дрюитта. Она никак не ожидала, что эта цепочка будет укорочена.

То, что это произошло, вызвало у нее раздражение. А то, что Барбару Хейверс попросили остаться у Хильера после того, как Линли был отпущен, окончательно вывело ее из себя.

– Командир? – Как всегда, Линли был сама обходительность.

– Почему вы стали докладывать Хильеру, не встретившись предварительно со мной?

Ардери почувствовала раздражение в своем голосе и подумала, что этого не стоило показывать. «Но теперь слишком поздно», – решила она.

Линли ответил со своей всегдашней, выводящей ее из себя изысканностью:

– Командир, мы провели в здании меньше пяти минут, прежде чем нас вызвали к нему.

– И, как я понимаю, детектив-сержант все еще у него.

– Хильер попросил ее остаться.

– И какова его реакция на то, как вы справились?

– Шампанского никто не открывает. Судебный иск, поданный адвокатами Клайва Дрюитта, отозван, но это, пожалуй, и всё. Вся эта хрень, продолжавшаяся с самого марта, дала журналистам больше пищи для ума, чем этого хотелось бы.

– Полагаю, ты имеешь в виду меня.

– И не собирался. Тут на всех хватит. Должен сказать, что хуже всего придется главному констеблю – Патрику Уайетту. Все произошедшее относится к его юрисдикции, так что…

– Он говорит с ней о моем пьянстве, так? – резко прервала его Изабелла. – Мы оба знаем, для чего он попросил ее остаться. Один раз ночью он позвонил мне, а я была не в том состоянии, чтобы говорить с ним. Подумала, что это Боб, а так ни за что не ответила бы.

На это Линли ничего не сказал. Он только подошел к двери и поплотнее прикрыл ее. Изабелла поняла, что сейчас что-то произойдет. Однако она уже просто не могла переносить его проповедей. И не могла смириться с тем, что кто-то – и в последнюю очередь Томас Линли – смеет указывать ей на то, что если кто-то и оказался в яме с дерьмом, то это была она сама, и дерьмо было ее собственным.

– Тогда мне конец, – сказала Ардери. – Все так, как ты меня предупреждал, Томми. И Боб не переставал предупреждать. Да и я тоже пыталась, но у меня ничего не получилось.

Как истинный джентльмен, Линли занялся изучением своей обуви, чтобы дать ей время взять себя в руки. Это здорово вывело Изабеллу из себя, потому что она и так держала себя в руках, как единое целое, как полностью контролирующую себя сущность и все такое.

– Я могу сесть? – спросил инспектор.

– А нам больше не о чем говорить, – ответила Ардери. – Я просто хотела убедиться, что Хильер сам попросил Барбару Хейверс остаться. И я убедилась. Мы оба понимаем, что это значит. Так что тема исчерпана.

– Изабелла, если б ты меня послушала… Ты же провалила все, от начала и…

– Я это знаю. Доволен? Тебе не имеет смысла еще раз выпендриваться передо мной, если ты простишь мне эту грубость… Я сама добралась до этой точки, и теперь все закончено. Я поняла это, как только увидела в дверях Ди Гарриман с ее гребаным супом и сандвичами. Она все видела, и я уверена, что, вернувшись, она не стала держать это в себе.

– Ди Гарриман – живое воплощение лояльности, – заметил Линли, – и она…

– Она действует в соответствии со своими собственными интересами, как и все мы.

– Это совершенно не так. Она абсолютно лояльна, и, коли уж говорить начистоту…

– Я тебя умоляю. Прекрати ее защищать.

– …она такая не одна. И если ты до сих пор не поняла…

– Прекрати эти свои чертовы наставления!

– Прекрати меня прерывать, черт возьми!

Они стояли лицом к лицу и, на ее вкус, слишком близко друг к другу, так что Изабелла, отойдя к столу, грубым жестом предложила ему сесть.

– Хочу сказать тебе, что ты все так же невыносим, как и при первом нашем знакомстве. Я знаю, что сама пустила под откос свою жизнь, свою карьеру, свое будущее, свои отношения с моими мальчиками. Ты действительно думаешь, что я жду, когда ты повторишь все это еще раз? Мне это ни к чему. Ты меня понял?

– Понял, – ответил инспектор. – Но это не значит, что я не хочу, чтобы ты поняла…

– Когда я прошу тебя прекратить свои наставления, я имею в виду именно это!

– Так же, как и я, когда прошу меня не прерывать.

Инспектор повысил голос. Он так редко выходил из себя, что довести его до такого состояния всегда доставляло ей особое удовольствие. Но сейчас у нее задрожали руки. И у нее было достаточно других дел.

Изабелле показалось, что Линли сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.