Наказание в награду

– Я только хотел сказать тебе, что ты ничего не знаешь о Барбаре Хейверс. Ты можешь думать что хочешь, поскольку я уже устал объяснять тебе, что Барбара – ценный сотрудник отдела. Но хочу, чтобы ты знала, Изабелла…

– Прекрати меня так называть, твою мать!

– Изабелла, – повторил Томас еще раз, с гораздо большим нажимом, чем того требовали обстоятельства. – Барбара никогда не опустится до роли доносчицы. Она ею никогда не была и не будет. А что касается твоего алкоголизма… Все это лишь в твоих руках. Я просто хочу, чтобы ты выбросила из головы все те глупые мысли относительно Барбары и Ди, которые там бродят. – Томас встал и направился к двери.

– Я еще не разрешила тебе… – начала было Ардери, но он отмахнулся от нее и вышел. Дверь так и осталась распахнутой.

С руками у нее становилось все хуже и хуже. Она положила их на стол и сжала пальцы. Потом сжала челюсти. Ей надо, надо… После такого разговора ей просто необходимо…

Ардери развернулась, сидя в кресле, и постаралась отодвинуться от стола, от опасной близости к тому, что она прятала в нижнем правом ящике. Затем подошла к окну. Голубое небо, которое быстро затягивают тучи, птицы, тротуар, улица. Изабелла сказала себе самой, что она не будет, потому что она хозяйка своей жизни и всегда была ею, и теперь все будет совсем по-другому. Один из этапов ее существования остался в прошлом, так? И это непреложный факт. И там же он и останется. И на протяжении всего этого этапа во всем был виноват ее мозг. Это он посылал ей ложные сигналы о том, что ей необходима помощь, чтобы расслабиться, чтобы заснуть, чтобы ослабить психологическое давление… И вся беда состояла в том, что она приучила себя верить, что ей нужна такая помощь, хотя она ей была совершенно не нужна и никогда не требовалась.

Вот только… Сейчас все стало значительно хуже. Изабелла посмотрела на свои трясущиеся руки, дрожь в которых не прекратится до тех пор, пока в ее организм не попадет водка. И трясется она вовсе не потому, что верит в сказку, и не важно, имеет ли эта сказка отношение к ее сну, к ее отдыху, к психологическому давлению или к чему-то еще. Сейчас она трясется потому, что ее страсть перешла на физиологический уровень. То, что когда-то было желанием, превратилось в потребность.

Она не может этого вынести.

Деваться некуда.

Изабелла подошла к столу.

Виктория-стрит, Лондон

Барбара не знала, что и подумать, когда Хильер начал разговор с комплимента ее внешнему виду. Ей хотелось бы верить, что он – если отбросить вариант обвинения командира в сексуальном харрасменте – заметил ее постройневшее тело, ставшее таким благодаря чечетке, которой ей теперь хватит на всю оставшуюся жизнь. Но проблема заключалась в том, что на ней не было ничего, что могло бы подчеркнуть ее стройность, если только стройность нужно подчеркивать. Вместо этого Барбара была в мешковатых брюках, блузке, которой была необходима тщательная глажка, и грубых ботинках. Но так как это было хоть и незначительным, но все-таки шагом вперед по сравнению с тем, что она носила в прошлом, сержант осторожно поблагодарила Хильера. И стала ждать, что будет дальше. Ждать пришлось недолго.

– Насколько я понимаю, ваше поведение тоже подверглось некоторым изменениям, – продолжил помощник комиссара.

Барбара постаралась показать Хильеру, что вся она – внимание, надеясь, что ей это удалось. И все-таки ей хотелось, чтобы Линли был рядом. Он был единственным из всех известных ей людей, чьи манеры и воспитание могли бы вступиться за нее в том случае, если Хильер потребует от нее объяснения очередного неблаговидного поступка.

– А еще меня обрадовало то, что ваш второй визит в Ладлоу дал несравненно лучшие результаты, чем первый, – заметил Хильер. – И что-же, по-вашему, не получилось в первый раз?

Барбара кожей ощутила: «Вот сейчас!» Она обдумала различные варианты ответов и то, к чему они могут привести.

– Ситуация там была очень запутанная, сэр, – наконец ответила сержант. – И те улики, которые вначале указывали на что-то одно, в результате стали указывать на совершенно другое.

Она надеялась, что этого окажется достаточно. Но ошиблась.

– А можно поподробнее? Вы же единственный наш офицер, участвовавший в обоих расследованиях…

– Ах вот вы о чем… Понимаете, мы со старшим детективом-суперинтендантом не всегда думаем одинаково, это случается… И, может быть, я была… или я не…

Помощник комиссара не отрываясь смотрел на нее своими ястребиными глазами.

– Ну, говорите же, сержант Хейверс, – потребовал Хильер.

– Только я, сэр, хотела, чтобы все было по правилам. То есть я хочу сказать, что я хотела держаться во флажках, если вы меня понимаете. Может быть, поэтому я была тише, чем обычно.

– А как насчет суперинтенданта?

– Сэр?

– Она держалась во флажках? Выходила за них? Что делала старший детектив-суперинтендант Ардери?

Барбаре не понравился лед в его голосе.

– Не уверена, что понимаю вас, сэр, – сказала она. – Насколько я знаю и насколько сама видела, старший детектив-суперинтендант действовала строго по инструкции.

– Неужели?