Наличники

Через две недели нога окончательно прошла, но Аня не расставалась с эластичным бинтом и мазями, особенно к вечеру. Январь летел к концу, книга дошла до половины, и черновик ей на удивление нравился. Герои вели себя куда лучше, чем их исторические прототипы, а писать, опираясь на настоящий опыт и реальные места, оказалось проще, чем создавать пейзажи и события просто из головы.

Аня писала о большой семье, в которой не умели любить из-за осколка льда, попавшего в сердце самой младшей дочери. Она заморозила остальных родственников, передала холод своей дочери, а та понесла его дальше и дальше, каждому, кто с ней соприкасался. И к двадцатому веку лед стал таким толстым и непробиваемым, что семья сократилась до пары человек. А потом осталась только дочь, похоронившая одного за другим родителей и старшее поколение.

Аня писала о Ледяной деве, знавшей о льде в своем сердце, но не умевшей от него избавиться. И только долгие-предолгие поиски привели ее к дому ведьмы, что и подсказала, как растопить лед.

На этом моменте Аня зависла. По первому сюжету Ледяная дева должна была влюбить в себя главного героя и, вырвав живое сердце из его груди, растопить горячей кровью собственное. Только дописав до этого момента, Аня поняла, что не того требует история. Сказка должна закончиться хорошо, и вовсе незачем переносить собственную боль на героев.

Поэтому Аня отложила текст на несколько дней и на радостях, что нога почти перестала болеть, направилась к тетушкам в гости.

Стоял тот самый день в конце января, когда небо покрыто легкими облаками и в просветах между ними сияет нежно-голубое небо – совсем весеннее, как и сам воздух. За этим днем придет еще множество ледяных ветров, суровых метелей, морозов и скверных настроений, прежде чем небо действительно откроется, а в воздухе будет пахнуть настоящей весной, а не оттепелью. А пока остается любоваться предвестниками перемен и наслаждаться недолгим теплом.

Под ногами, конечно, хлюпала каша, но грязью и песком, от которых не было спасения в Городе, в Джукетау и не пахло. На ветках тополей чирикали синицы и воробьи, толстые вороны перебегали дорогу прямо под ногами, а в небе кружили отпущенные хозяевами на прогулку домашние голуби. Аню всегда удивляло, как они не улетают, словно привязанные к дому, но такие свободные на самом деле.

А потом она сама вернулась в Джукетау, и все вопросы отпали напрочь.

На перекрестке Аня пропустила пару машин и перебежала дорогу. В доме на углу окончательно закрыли ставнями все окна – тетушки упомянули, что хозяйка умерла на прошлой неделе и дети оставили дом, заперев на замки. Сколько по Старо-Татарской улице появлялось таких домов – не сосчитать. А без любящих хозяев они дряхлели и осыпались краской.

Ане нравилась эта старая улица, застроенная одноэтажными частными домиками и редкими двухэтажными доходными домами и учреждениями. На нее пришлось сразу три мечети – новая голубая, кирпичная ровесница дедушки и старинная зеленая деревянная, вроде бы построенная без гвоздей. Она нравилась Ане больше других: вокруг здания росли высокие сосны, а золотой полумесяц на минарете сверкал даже в самую пасмурную погоду. А в другом переулке, выходившем на эту улицу – и в котором когда-то жил дедушка, – стояла настоящая мельница, построенная в девятнадцатом веке. В детстве Аня боялась этого здания – обшарпанного, с осыпающейся штукатуркой, а на самом верху – с небольшим серым деревянным домиком. Это было хранилище зерна, но Аня всегда думала, что там живет злая ведьма. И хотя эта улица вела прямиком к ее школе, по ней она никогда не ходила в одиночку.

Мимо дома прабабушки и прадеда, проданного еще во времена Аниного детства, дорога вела к красивой кирпичной стене старинной кладки. Раньше здесь стояли склады той самой мельницы, но их снесли в девяностые. Осталась только стена, обвитая летом девичьим виноградом. А зимой были видны потрепанные временем и непогодой кирпичи с клеймами местного завода. Увы, уже закрывшегося, ведь его тоже не пощадили девяностые.

Перейдя через дорогу, Аня вышла на последний квартал Старо-Татарской улицы перед их переулком. Сосед, как и всегда, чистил снег. При виде Ани он заулыбался и поздоровался по-татарски. Это был их маленький ритуал.

– Исенмесез! – ответила Аня с улыбкой и завернула в переулок.

Идти было не совсем легко, но она решила немного прогуляться, чтобы размять мышцы и связки. И не пожалела, что не поленилась. Погода стояла хоть и сырая, но почти безветренная. Поэтому в осенней куртке было совсем не холодно.

У палисадника сегодня ее никто не ждал. Интересно, бабушка обиделась на что-то или встретит ее дома, вместе с тетушками? Достав ключи, которые она чудом не забыла взять с собой, Аня окинула дом взглядом и вздохнула. Надо бы летом перекрасить забор, а в одном месте подлатать обшивку. Да и во дворе не мешало бы покрасить пристройку…

В сенях пахло жареной картошкой и выпечкой. Тетушки снова разошлись, подумала Аня и улыбнулась, распахивая дверь.

– А мы заждались! – воскликнула Лидия.