Нам нельзя

Я сбавил скорость и развернулся, газ на полную крутанул. Откажет еще раз – переброшу через сидушку байка и повезу домой, как мешок с окрой. Пусть орет, визжит, дерется. Кайла моя. До конца выходных моя.

Приехал к тому месту, где расстались с ней минуты за две и… Ну и куда она делась? Почему? Почему у Кайлы такое огромное шило в заднице? Прошло блядских пять минут, а ее как не было. Ни одно такси не успело бы приехать в эту глушь. А если что-то… Нет, не могло с ней ничего случиться! Я найду ее, а потом… Потом не знаю, что сделаю. Но для верности нужно поколдовать над ее мобилой, чтобы всегда знать, где эта пигалица рыжая шляется.

Я полетел в сторону города. Мимо меня никто не проезжал, но чуть дальше была развилка, вдруг Колючка попутку поймала. Она же бесстрашная. Сядет и к дауну, и к незнакомцу. Она только меня динамит.

Впереди заметил огни стоп-сигналов, отлично. Посмотрим, кто так поздно катается. Я поравнялся с «Лексусом» и заглянул в окно, встретившись с рожей водителя, затем обогнал, сбрасывая скорость, притирая, тесня к обочине.

Мужик понятливый оказался: притормозил, подождал пока подойду. Меня дважды звать не нужно. Дверь распахнул и тяжело посмотрел на нахохлившуюся Колючку: руки на груди сложила, смотрит перед собой, губы пухлые поджала обиженно.

– На выход, – грубовато, конечно, но какого она прыгает в тачку к неизвестному типу!

– Кайла, все в порядке? – спросил мужик, и я наконец его заметил. Знакомая морда. Не старый, не урод, часы не плохие на холеном запястье.

– Все в порядке, – я ответил за нее и отстегнул ремень безопасности. Кайла зыркнула не меня испепеляюще – я ответил не менее раздраженным взглядом. Можем поругаться на публику, но лучше вдвоем. Есть у меня пара ласковых в запасе.

– Все в порядке, – выдавила она. Поняла, что сегодня у меня настроение взрывоопасное: могу не сдержаться. А что, кулаки все равно сбиты. – Спасибо.

– Кайла… – мужик не унимался.

– Правда, нормально. Это же Эрик.

– До свидания, – я подхватил Кайлу на руки и захлопнул дверь.

– Пусти! – взбрыкнула она, но на сегодня мой лимит терпения исчерпан. Поднес к своей крошке и усадил верхом, так, чтобы лицо видеть. Глаза золотистые молнии мечут, на щеках румянец – злится Колючка. Волосы растрепаны после езды, но так она даже красивее. Никогда не думал, что нескладный подросток с рыжей косой, яркими веснушками на носу и ободранными ногтями превратится в сексуальную неприступную красавицу.

– Зачем вернулся? – она воинственно вздернула острый подбородок, в плечи мои уперлась ладонями, чтобы не напирал, а дышит часто, рвано.

– Ты мне скажи, Колючка, – я склонился над ней так, чтобы она выгнулась, шею тонкую подставила. Свернуть бы ее за непокорность. И жадным поцелуем впиться: губами, зубами, языком пульс поймать. Блядь. Меня кроет снова. Член напрягся, ширинку тараня. Бля… – Какого хрена ты села в чужую тачку? Неужели в твоей рыжей башке совсем нет мозгов? Инстинкт самосохранения – слышала?

– Да пошел ты, Лаваль! – Кайла попыталась слезть, но я сжал ладони, что мне в плечи упирались, провел ими вниз, к груди, туда, где сердце билось.

– Хозяин, – шепотом поправил я, а сам на ее губы залип. Накрасилась она сегодня ярко, вызывающе даже. Грешного бога порока и древнюю богиню похоти призвала. Совсем взрослая моя Колючка стала…

– Хозяин… – тихо повторила она, нервно губы облизнув. Сексуально так, эротично. – Это мистер Росс, мой преподаватель… Он просто проезжал… – быстро лепетала она и глаза испуганно отводила. – Хотел домой отвезти…

– Кайла… – не выдержал я и пальцем обвел щеку, губ коснулся нежно, оттягивая слегка нижнюю. Она замерла, покорная такая. Как тогда, на Рождество… С ума меня одним взглядом свела, а сейчас вообще уехала моя крыша далеко и надолго. – Кайла… – сжал лицо ее маленькое в руках и пропал.

Сначала медленно губ коснулся, языком провел, открывая навстречу, внутрь дорогу нащупывая. В темноте, как слепой. И одинокий. Такой одинокий…

– Ответь… – попросил судорожно. – Ответь, пожалуйста … – молил и запахом, вкусом сладким захлебывался. – Ответь же…

Она со стоном болезненным губы разжала и потерлась об меня, прижалась крепко и поцеловала. Сама поцеловала. Отчаянно и жадно. Наши зубы стукнулись от нетерпения, а языки сплелись, танцуя горячее латино. Пальцы в волосах мягких потерялись, а желание прострелило тело. Молниями, разрядами электрическими от меня к ней. Хочу ее. Колючку хочу. Накрывает не по-детски настолько хочу. Сейчас трахну на байке, если продолжит жаться ко мне так трепетно, словно нужен ей. Только я и нужен.

– Зачем ты делаешь это? – выдохнула рвано, когда губы терзать перестал и шею нежную прихватил.

Я оторвался от нее, пьяным взглядом в лицо впился. Я был трезв как в первый день рождения, но штормило меня как в десятибалльный ураган. С ума сходил от близости, от запаха, губ мягких и сочных. От глаз золотистых, шальных, зовущих.

– Не знаю, – наконец буквы в слова сложились, – дурак, наверное.

Я нашел силы оттолкнуться от нее, волосы взъерошил, в темное небо посмотрев. Звезды яркие и холодные, меня остудите? – Поехали домой.