Нам нельзя

**  Осуждённый американский серийный убийца латиноамериканского происхождения. Известен также как «Ночной охотник». На счету Рамиреса почти два десятка человеческих жертв.

Глава 16

Эрик

Я совсем не собирался устраивать вечеринку, так, тусовка для своих: выпить, покурить, съесть что-нибудь прикольное – расслабиться в общем. Но «свои» привели еще своих, и мы уже не чилили на моем огромном полукруглом диване, а толкались в гостиной и на террасе.

Таунхаус, который я снял, находился на самом берегу залива, только дорогу перейти и песчаный пляж лизнет пятки. Я даже со спортзалом завязал на время: утренняя пробежка с умопомрачительным видом на океан и бодрит, и стимулирует, а на пляже хватало тренажеров, чтобы форму поддерживать. Вообще, переезд – хорошее решение, одно из лучших за последние пару месяцев. Не могу назвать себя одиночкой и нелюдимым бобылем, но комфортно мне исключительно с самим собой: сложно принимаю новых людей. Нет, на работе, в университете – это другое. А вот в семью, чтобы близкими стали… Жить под одной крышей… Это проблема. Я поэтому и в университетском кампусе не жил, снимал квартиру рядом: Картер, дружище, как брат мне, но и его мне трудно вынести на постоянной основе. Мы с ним девочку в постели делили, я через тонкую перегородку член его чувствовал, видел в любых состояниях, но жить в одной комнате – увольте!

Так было и с новой семьей отца. Когда ненависть и злоба после смерти мамы поутихли, стало сложно на эмоционально-бытовом уровне: какая-то левая тетка, с ней любопытная рыжая малявка, потом еще Риччи появился. Брата я любил, но в младенчестве он орал нещадно! Поэтому я пропадал в гараже, зависал у друзей, на тренировки по баскетболу пять раз в неделю ходил, хотя не планировал связывать жизнь со спортом. Если оставался дома, то спасался за компьютером, а наушники буквально вросли в меня! С машинами любой направленности мне всегда было легче, чем с людьми. Я, наверное, скайнет*** в человеческом теле.

Странно, но вдвоем с Кайлой мы жили неплохо. Дом большой, при желании можно не пересекаться. Она глаза мне не мозолила. Я работал целыми днями, а к вечеру и сам хотел ее увидеть: задеть, уколоть, к себе притянуть, аромат кожи вдохнуть и яростный взгляд в себя принять, а как сердце стучало… У нас обоих, как сумасшедшее, на всей скорости грудную клетку вспарывало.

А сейчас мне дышать с ней одним воздухом невозможно. На лекциях, где минимум двадцать студентов, большая половина из которых девки, я безошибочно ее запах узнавал. У меня руки тряслись, зудели от желания схватить ее и к себе прижать. Во рту пересохло, а напиться с ее губ невозможно. Если я считал, что у меня крыша поехала из-за Колючки, то теперь я и сам «поехал» вслед за своей крышей. Пропал окончательно и бесповоротно. Иногда меня даже мысль посещала откровенно с Кайлой поговорить, рассказать все как есть. Что хочу ее. Думаю о ней. С ума схожу. Но когда в голове прокручивал диалог, смешно становилось, прямо до истерики.

Давай я трахну тебя и успокоюсь. Мне ведь так, на разок. Потом от меня, с большой долей вероятности, ты и взгляда в свою сторону не дождешься. Ну что, раздвинешь ноги?

И контраргумент:

Ты ведь хочешь…

Даже сейчас меня на смех проперло. Любая баба с таким подкатом пошлет нахер. Любая! А Колючка еще и драться кинется! Тхэквондо ведь занималась! Естественно, я никому из своих партнерш не говорил, что после секса наши отношения закончатся, кроме одной. Она стофунтовая лесбиянка, которую мне хотелось завалить попервой. Не вышло, естественно, зато сейчас мы даже сдружились. Парадокс. Сид – единственная женщина, с которой у меня получилось общаться без сексуального подтекста и которая меня не бесила. С Шарлоттой, матерью Колючки, так же, кроме последнего пункта. Она меня до сих пор раздражала, но не так сильно, как поначалу.

Я стоял облокотившись о перила второго этажа, с высоты рассматривая подвыпивших товарищей и девочек, которых они с собой притащили. Что-то так себе, никто реально не цеплял. После Кайлы все пресными казались.

– А это что здесь забыла? – сказал тихо и приложился к бокалу с крепким бурбоном – пиво меня не брало уже. Мона после случая с Колючкой была у меня в черном списке: я реально чуть ей по башке не настучал, напугал конкретно. Профилактические меры, чтобы пакостить моей сводной сестричке перестала. Я, конечно же, не держал на контроле ситуацию, но почему-то не сомневался, что мои заветы гламурная цыпочка усвоила как отче наш.