Нам нельзя

Я преодолела половину пути, прежде чем осознала, что иду к ним, воинственно сжав кулаки. Как же Эрик быстро переключился! Я на нервах которую неделю, а ему вообще плевать, кого в постель тащить. Он меня целовал, безрассудно и неистово, а теперь другую играючи на секс разводит. Мерзавец! Какой же мерзавец!

Они заметили меня. Мона брезгливо скривилась. Лицо Эрика ничего не выражало – безжалостная непроницаемая маска. Треснуть бы по ней со всей силы! Чтобы увидеть его настоящего! Есть ли там вообще человек чувствующий, или Эрик Лаваль действительно бессердечный железный дровосек?

– Привет, – произнесла я, глядя только на него. Не знаю, что хотела увидеть. Наверное, хоть что-то, но в глубине льдисто-голубых глаз не было ничего, разве что арктический холод.

– Ты уже выбралась из туалета? – издевательски едко улыбнулась Мона.

Боже, еще бы через год решила припомнить!

– У тебя позднее зажигание? Витамины попей, что ли. Они для детей с отставанием в развитии, но тебе тоже подойдут.

Обмен оскорблениями состоялся. И даже привлек внимание гостей: слишком у меня агрессивная поза, словно застала жениха с любовницей. Только вот жениху откровенно плевать: Эрик даже позы не изменил и уж тем более не собирался прекращать намечающуюся ссору.

– Классная кофточка, – Мона придирчиво осмотрела меня, – в секонд-хенде брала?

Я закатила глаза. Что ж она разом так отупела!

– Более свежих подколов не нашлось? Ну, серьезно?

– Нашлось, – мило ответила она, и ее бокал с каким-то хитрым оранжево-красным коктейлем дрогнул. Дрогнул прямо на мой топ!

– Больная! – воскликнула я, отпрянув.

– Ой, прости, оно само как-то.

Ребята, собравшие возле нас, дружно загоготали. Я метнула взгляд в Эрика. Не знаю, может, показалось, но скулы у него резче проступили, а глаза сузились предостерегающе. Вероятно, не хочет кошачьих драк в своем доме. Вот еще! Руки марать я не собиралась, тем более из-за мужчины, который этого совсем не стоит. Я сделала то, чего сама от себя не ожидала. Стерва во мне вопила о жажде возмездия или хотя бы достойном отступлении. Удовлетворим ее.

Я рывком стянула с себя мокрый топ, оставаясь в одном черном кружевном бюстгальтере. Высоким хвостом тряхнула и плечи расправила, а потом запустила испорченную вещь в бесстрастную морду своего сводного братца.

– В химчистку сдай, братик, – и резко развернулась на белой платформе своих роскошных сверкающих кроссовок.

Я шла быстро, но головы не опускала, глядела четко перед собой, прямым, гордым взглядом. На меня смотрели, оценивали, измеряли, но никто не смеялся больше. А я… Мне хотелось разреветься в голос от вселенской несправедливости. И дело не в Моне и ее ребяческой выходке. Дело во мне! Как же я, такая рациональная и разумная, умудрилась полюбить бесчувственную сволочь?! Самого неподходящего человека. Сводного брата, которого избегала всеми правдами и неправдами. Но он меня догнал. Душу вынул. Позабавился чуток и выбросил. Даже до конца идти не стал – неинтересно. Я вздернула подбородок. Я не заплачу. Не здесь. Не сейчас. Позже…

Ночная прохлада лизнула обнаженные плечи – возле океана было свежо. Как только я вышла из облака света, озарявшего дом, бросилась на пляж. Там темно. Там никто не увидит. Там только волны шумят, и луна светит горестно. Там мое место. Я закусила кулак, давя первый всхлип, соленые слезы по губам размазывая. Ненавижу его. Ненавижу. И себя ненавижу! Как же я могла…

– Кайла!

Я замерла, когда до боли знакомый голос разорвал идиллию одинокой рефлексии и самобичевания.

– Чего тебе? – хрипло бросила, утирая слезы, не поворачиваясь. Пусть уходит. Пусть убирается!

– Хватит на сегодня показательных выступлений, – он остановился совсем рядом и мягко положил ладони на мои плечи. – Колючка… – затем развернул, в лицо пытливо вглядываясь. – Замерзнешь же, – и стянул тонкий джемпер, оставаясь в одних джинсах с массивным ремнем.

– Не нужно мне ничего от тебя! – Я оттолкнула его вместе с подачками. Нужна мне его забота! – Проваливай! Тебя подружка заждалась!

– Ревнуешь? – ласково шепнул Эрик, отбрасывая джемпер, взглядом меня гипнотизируя. Я не стала робеть: нахально вторглась в его личное пространство, сосками острыми, пробивавшимися через тонкую ткань, грудь царапнула.

– А что? – ответила тихо. – Ты хотел бы, м? Хотел бы? – и рукой к паху потянулась, через жесткую ткань член стальной обхватила.

– Не испытывай мое терпение, – в тон выдохнул он.

– А то что? – вызывающе напирала я. – Ты же мой брат.

– Какой я нахер тебе брат! – и схватил меня крепко, к губам потянулся, но больше не позволю играть своими сердцем и телом.

– Не смей! – со всей силы отпихнула его и, выкрутившись, побежала по влажному песку. Быстрее. Быстрее! Иначе сдамся. Снова упаду к его ногам и буду готова преступить черту: отдам ему тело и душу. Но они ведь не нужны, совсем не нужны Эрику. Это только игра, извращенная и жестокая.

– Ну ты дуреха! – услышала сзади, прежде чем растянуться на песке. Черт, споткнулась!

– Видишь, даже коряги не дают тебя убежать от меня.