Нам подскажет земля

Борис сразу узнал эту фотографию, сделанную фронтовым корреспондентом. Она была опубликована в газете 2-го Украинского фронта, вырезку из которой Тимонин хранит до сих пор. На снимке — окраина стобашенной Златой Праги. Улица, мощенная булыжником, перегорожена перевернутым трамваем, железными бочками, мешками с песком. К баррикаде подошли два советских танка с бойцами на броне. Им навстречу выскочили ликующие чешские повстанцы, в воздух летят кепи, цветы... Незабываемая встреча. На первом танке прямо на стволе пушки сидит в накидке и с автоматом Никита Орлов, а рядом держится за его плечо Борис Тимонин с перевязанной головой...

Такая фотокарточка была только одна: ее выпросил Никита у корреспондента, которого ему поручили на второй день сопровождать в редакцию.

— Вот мой папка,— еще раз напомнил Егорка.

— Я вижу, вижу,— очнулся Тимонин. — Он.., А рядом с ним я...

— Это? С белой головой? А почему?

— Перевязан бинтом.

— Вас фашисты стрельнули?

— Да, Егорка...

— А папку нет?

— Его... нет...

Егорка! — позвал от стола Гаевой, тихо беседовавший до этого с девушкой. — Пойдем гулять на улицу.

— Я с тетей Мариной и с дядей Степой пойду,— ответил мальчик.— Ага, мы в парк пойдем, на самолете будем кататься...— Он повернулся к Тимонину, которого уже признал своим: — А вы пойдете?..

За окном затрещал мотоцикл и остановился у дома.. Кто-то постучал в калитку. Егорка бросился к окну:

— Папка, папка приехал!..

Дверь распахнулась. На пороге вырос Саша Рыбочкин, запыленный, чуточку взволнованный. В белой тенниске с молнией, серых брюках и сандалиях он казался совсем мальчишкой.

— Илья Андреевич,— быстро заговорил эксперт,—я, за вами и старшим лейтенантом.

— Что случилось?

— Сейчас едем...

— Тогда пошли. — Гаевой обеими руками пригладил волосы, направился к двери. Потом остановился,повернулся к девушке: — Вы сделаете все сами, Марина?

— Конечно, Илья Андреевич, — ответила та.— Ведь уже все договорено.

— Сержант, поможете ей.

— Есть,— козырнул Гаврюшкин.

Уже захлопнулась дверь за Гаевым и Рыбочкиным, а Тимонин не мог оторвать взгляда от Егорки. Мальчик не понимал, о чем говорили взрослые, но, видимо, тревожное чувство проникло и в его трепетное сердце. Он глядел на всех широко открытыми голубыми глазенками, в которых застыло недоумение, любопытство и какое-то невысказанное желание...

Саша вел мотоцикл на бешеной скорости. Ехали молча. Переезжая трамвайный мост, Рыбочкин, чуть повернув голову назад, спросил:

— Вы где живете, товарищ старший лейтенант?

— Что такое? — не понял Тимонин, занятый своими думами.

— Где живете?

— В поселке Щорса. Наверх, по улице Павла Мусорова, потом налево...

— Знаю.— Саша сбавил скорость, вытянул левую руку в сторону, показывая поворот.— Сейчас оставим Илью Андреевича в управлении и поедем к вам. Вы должны надеть штатское...

Глава 19 

ОН НЕ МОГ ЭТОГО СДЕЛАТЬ!..

Ехали в открытом восьмиместном «газике». Капитан Байдалов держал на коленях развернутую топографическую карту и, время от времени заглядывая в нее, тихо говорил шоферу:

— Сейчас будем сворачивать вправо, Володя. Прибавь...

Володя Данилов, смуглый, худой парень, заядлый рыбак и охотник, исходивший горы вдоль и поперек, злился:

— Бросьте вы свою карту, товарищ капитан! Что я дороги не знаю, что ли? Обидно...

— Но ведь с картой легче, не ошибемся.

— Не ошибемся? — горячился Володя.— Ваша карта когда выпущена? Давным-давно. Ей в субботу сто лет стукнет. А местность у нас каждый год меняется. Вот вы говорили, что сейчас вправо свернем. Куда сворачивать? Поглядите. Здесь и дороги нет. Еще зимой была. А теперь кругом кукуруза. Вот проедем ее, потом пшеничное поле начнется, и за ним будет поворот вправо. А вы говорите карта...

— Признаю себя побежденным,— улыбаясь сказал Байдалов, пряча карту в планшетку,— и вверяю тебе свою душу. Только прибавь...

— Это можно.

Здесь, далеко за городом, дождя не было. Сухая земля потрескалась, словно по ней пролегли глубокие морщины, трава пожелтела и сникла. Серая пыль клубилась, за машиной, отсвечиваясь на солнце желтоватым шлейфом.

Долго ехали молча. «Куда мог деться запасной баллон? — напряженно думал Байдалов.— Или он мешал преступникам, или им заменили испорченный. А тот? Выбросили? Куда?..»

Молчание нарушил Гаевой.

— Оттиски следов сходятся, Алексей Тимофеевич? — опросил он.

— Абсолютно.

— Тогда надо арестовать Крейцера,— загорячился Саша. — Мне давно не нравятся его стиляжьи усики...

— Опять торопитесь, лейтенант,— улыбнулся Байдалов, откинувшись на сиденье.— А если он уже заменил рваную покрышку?

— Надо проверить.

— То-то же... Крейцером конкретно займется Синицын. Он уже в курсе дела.

Гаевой резко подался вперед, опершись на колени сидевшего рядом Тимонина, переспросил:

— Вы сказали — Синицын?

— Да, а что?

— Ничего, ничего, я просто так...— Гаевой выпрямился и, встретив любопытный взгляд Тимонина, хмыкнул про себя.

«Он что-то знает о Синицыне,— подумал Борис,— Надо будет порасспросить...»