Намек. Архивный шифр

Николай зашагал прочь. Холод отпустил его. Накатила печаль. Криминального в Сашиной гибели нет. Надо же! Дождик едва моросил, а мячи размокли. Мокрая трава. Кинули запасной, но и тот ведь лежал на траве — вот беда! «Тяжёлый летит не далеко», — сказал его футбольный просветитель. Но это у мальчонки летит недалеко, а тот бугай пнул со всей дури. Несчастный случай. Надо же, чтобы так не повезло!

Месяц Николай проваландался в ожидании назначения. Кто-то где-то с кем-то что-то согласовывал, решал. Бродову не докладывали. Он давно приготовился к любому повороту судьбы. Пока есть время, прощался с Москвой.

Сколько хожено по улицам и переулкам — и по делу, и просто так, но на Сивцев Вражек Николай давненько не забредал. Случайно ли или намеренно обходил стороной. А тут оказался неподалёку — заходил в Торгсин, недавно построенный примерно на месте бывшего Смоленского рынка, и решил пройтись по Сивцеву от самого хвоста, упёршегося в Денежный переулок, до Пречистенского — нет, теперь Гоголевского — бульвара. Шёл по чётной стороне, с удовольствием щурился от яркого солнца, пригревавшего щёку и плечо. Отвлёкся, думал о своём, рассеянно глядел вперёд. Однако в сторону дома Извольских не мог не повернуть головы. И застыл. Дома не было.

Как так? Николай заторможенно огляделся. Цел обветшалый особняк по чётной стороне переулка на углу, керосиновая лавка, и дальше непримечательный двухэтажный дом. И дом напротив него, по нечётной стороне, тоже стоит, не говоря о двух доходных громадинах дореволюционной постройки. Но между этими шестиэтажными зданиями ничего нет.

На месте двухэтажного особняка с мезонином и флигелей зияла пустота, прикрытая деревянным забором-времянкой. Из пустоты, из котлована, который угадывался там, где, словно зуб из челюсти, был выдран из тела Москвы старинный дом, беспорядочно росли тонкие металлические прутья — будущий каркас будущего здания. За забором проглядывала крыша расположенной в глубине двора низкорослой хозяйственной постройки, а над нею — сквозь густые ветви деревьев соседнего сада — очертания другого старинного особняка, пока не тронутого.

Прохожий невольно толкнул Николая, стараясь обойти на узком тротуаре. По мостовой грохотали один за другим нелепого вида грузовые автомобили с песком и щебнем.

Надо бы перейти дорогу и, обойдя соседний многоэтажный дом с угла, зайти через его подворотню во двор, чтобы увидеть воочию груду строительного мусора, оставшегося от разрушенного особняка, и котлован будущего дома. Или, не оглядываясь, направиться скорым шагом к бульвару. Но Николай нелепо торчал посреди тротуара как вкопанный: ни уйти, ни подойти — и не отрывал взгляда от разновеликих арматурных прутьев.

— Товарищ, что с вами?

Детский голос. Дождался! Уже детвора озаботилась его ступорозным состоянием! Девчонка лет десяти требовательно смотрела на Николая снизу вверх. Она была в светло-сером клетчатом платье, под воротником — красный галстук, в руке — школьный портфель. Густые и прямые каштановые волосы коротко подстрижены и прихвачены на висках заколками, чтоб не лезли в глаза.

— Смотрю, новый дом строят, — сказал Николай спокойно. — Давно начали?

— Как нас отселили, так и начали, — ответила девочка охотно. — Недавно.

— Отселили?

— Тут стоял трёхэтажный дом. Мы жили наверху, в мезонине.

Бродов побледнел. Благо, что дети ещё не умеют подмечать такие вещи!

— Куда вас отселили? — спросил не без подлинного интереса.

— Никуда, это временно. Мы пока живём у моей тёти на Ильинке, ждём квартиру. Нам дадут в новом доме.

— Прямо здесь? — догадался Бродов.

— Да, — ответила девочка с удовольствием и гордостью и добавила проникновенно: — Надеюсь, на третьем этаже, как раньше.

Солнце играло на её блестящих каштановых волосах.

Николай невольно улыбнулся. Вот и новая москвичка! Сомневаться не приходилось, что родители подались в Москву, как и все, в смутные послереволюционные годы — за работой, за лучшей жизнью, за мечтой. Девочка выросла на Сивцевом Вражке, вросла в него, в этот пятачок на огромной Земле, в свой милый сердцу третий этаж. Она уже не расстанется с этим городом, будет стремиться в него, куда бы ни забросила судьба, не даст в обиду, понадобится — будет защищать…

Что это? Куда занесла внезапная мечта?

— Конечно, на третьем! — сказал Николай ободряюще и зашагал прочь.

На бульваре он опустился на первую попавшуюся лавочку. Смотрел на первые дома по Сивцеву Вражку, зигзагом уходящему в плотную городскую застройку. Оттуда, из глубины сонного на вид переулка, то и дело раздавались отдалённые грохот и лязг: пустые грузовики выезжали со стройки и неслись в сторону Смоленской, спеша дальше, к речному порту за новой порцией песка и щебня.

Николай думал о девочке, которая скоро поселится в новом доме с центральным отоплением, водой, газом, электричеством и лифтом. Представилось, как она сама, а потом её дети, а потом внуки выходят на балкон и, перегнувшись через перила, во все глаза наблюдают с высоты третьего этажа тихую жизнь переулка.