Намек. Архивный шифр

Можно бы отдать в архив. Там всяко долежится до очередных перемен, всяко дождётся времени, когда бумаг коснётся рука будущего исследователя. Когда-то, возможно, снова в почёте окажется буйство фантазии, строгий реализм уступит место эзотеризму и мистическим чудесам, а классовая принадлежность героев станет абсолютно неинтересна и не важна читателю будущего. Но для того, чтобы сдать часть рукописи в архив, надо бы выяснить, куда или к кому попала другая — большая — её часть. Чтобы выяснить, этим надо заниматься, а Николай всё не мог выкроить время. Или не хотел.

Нечитаные странички его останавливали. Не отдавать же, не ознакомившись. А чтение всё откладывалось, поскольку не было в нём никакой обязательности и срочности. Так совершенно незаметно проскочил десяток лет.

Именно так. Около десяти лет прошло со дня гибели молодого журналиста и писателя, а не забылись, помнились, как вчера, и главы из его странного, несвоевременного, но захватывающего романа о масонах, и подозрительные обстоятельства его внезапной смерти от удара в грудь слишком тяжёлым футбольным мячом. Помнился и сам Саша — ладный, активный, полный сил и энтузиазма. Именно про таких говорят: «жить бы да жить». Помнились беседы с ним — неожиданно глубокие.

Теперь Николай по-новому взглянул на роман Кенича, на историю тайной масонской организации в Москве, изложенную Сашей так, что фантастическая составляющая совсем не ощущалась, будто журналист вёл репортаж о собственном расследовании подлинных событий. Вдруг интересно стало, что же ещё Кенич успел написать.

Ведь нынче Николай и сам занимается сплошной фантастикой — повседневно, обыденно, с присущей ему занудной скрупулёзностью, где-то даже рутинно. В то же время рутина не затягивает: всякий день приносит открытия, наполнен смыслом и интересом.

Похожее настроение царило в Сашиной рукописи: люди, засучив рукава — даром что представители эксплуататорских классов, — делали трудную, рутинную работу, но деятельность эту озарял для них совершенно особенный смысл. Сашины герои всё время соприкасались с тем, что называется на языке современных эзотериков «энергополями». Да не просто соприкасались, а прилагали все силы к тому, чтобы создать в этих энергополях контуры будущего прекрасного нового мира, какой они стремились построить: справедливого, свободного, доброго ко всем, кто в нём живёт…

Николай вытащил пожелтевшие листки из конверта, побежал взглядом по строчкам.

Отрывок из романа А. Кенича «Ясные звёзды»: Соратники и бывшие

— У него галстук скреплён булавкой… Старомодный, знаете ли, галстук из шёлкового шарфа, и старомодно скреплён булавкой с крупным навершием в виде треугольника с десятилучевой звездой. Пять и пять. Линии разной толщины… Металл однородный, тёмный, без эмали, позолот, серебрений, но по толщине и выпуклости линий видно, что сведены вместе две пятиконечных звезды… В середине звезды? Нет, никакого изображения в середине нет… Пока я приглядывался, он заметил, что я узнал этот символ. Узнал… И он сделал знак…

Худощавый немолодой человек в нарукавниках, с живыми, яркими глазами на бледном лице остановился в своём рассказе, будто ещё раз взвешивал в мыслях всё произошедшее. Верно ли он понял тайные знаки и верно ли повёл себя дальше.

— Какой знак он сделал? — деловито вернул собеседника к действительности человек в форме и машинально потёр пальцами скулу.

— Тот, что между нами почти не использовался, но вы настаивали, чтобы каждый из нас различал его и умел ответить. Вот такой.

Архивист коротко и не вполне уверенно соединил ладони, одни пальцы согнув, а другие выпрямив.

— Вы ответили?

— Ответил. Разве я неверно поступил?

— Отчего же? Я просил вас принимать гостей — вы выполнили в точности. Ни вы, ни я не ожидали, что откликнется незнакомец, тем паче американец. Я не дал вам инструкций на этот счёт. Моя оплошность.

— То есть вы всё же не вполне довольны, что я раскрыл себя?

— Как я могу быть доволен или недоволен? Вы расскажите, что происходило потом! О чём вы дальше говорили?

— Он спросил, зачем я дал материалы к публикации… Постойте! Он, по-моему, сказал «с какой целью», а не «зачем». Меня встревожило это.

Собеседник в форме лишь коротко кивнул, приглашая продолжать. Лицо его оставалось бесстрастно-непроницаемым, но архивисту одна уж эта деталь рассказала о том, в каком напряжении мастер ложи слушает продолжение истории про нежданно обретённого американского брата.

— Да, я забыл сказать ещё! Прежде, чем мы обменялись знаками, прежде, чем я заметил звезду, когда он только зашёл… Как он только зашёл, показал мне публикацию и стал спрашивать, есть ли в архиве другие материалы на ту же тему: про масонское строительство… Он отрекомендовался журналистом, потому я сразу принял его лично… Тут мне не пришлось колебаться. Ясное дело: нету. Всё, что было, предоставил для публикации молодому человеку, московскому журналисту. Секретов от строителей нового мира не держим! Иностранец говорит почти без акцента, я не сразу заметил.