Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы

Здесь, в низине, ручей растекался широко, заболачивая землю. Идти было трудно не только ему, но и коню, и Йен повернул обратно. Один из фермеров назвал такие низины топью, и Йен счел это подходящим словом. Он поискал взглядом место для водопоя, но склоны оврага слишком круты. Человек еще смог бы спуститься к воде, но только не конь или мул.

Йен почувствовал их раньше, чем увидел. Возникло ощущение сидящего в засаде хищника, ждущего у водопоя свою добычу, и Йен резко развернул коня и поехал вдоль ручья, зорко глядя на противоположный берег.

Конь тряхнул головой, отгоняя мух. Среди деревьев мелькнуло чье-то лицо… лица, тоже раскрашенные на индейский манер.

Повинуясь предчувствию, Йен приник к шее коня. Над ним тут же вжикнула стрела и вонзилась в ствол ближайшего платана. Йен выпрямился, выхватил лук и выпустил стрелу в то место, где заметил лица. Стрела прошила листву, но ни в кого не попала, впрочем Йен этого и не ждал.

– Могавк! – насмешливо крикнули с той стороны и добавили еще несколько слов на языке, которого Йен не знал. Смысл их тем не менее был ясен, и Йен ответил типично шотландским жестом, тоже вполне понятным, вызвав у незнакомцев смех.

Йен выдернул чужую стрелу из платана. В оперении перья зеленого дятла, и выглядит незнакомо, а ее владельцы говорят не на алгонкинском языке. Может, это индейцы из племени ассинибойн – если б он мог рассмотреть их, то сказал бы точнее. Но это могли оказаться и другие индейцы.

Скорее всего, они работают на англичан. Йен знал большинство индейских разведчиков из повстанцев, а эти, пусть и не пытались убить его, – хотя с легкостью могли это сделать, если б захотели, – слишком уж грубо поддразнили его. Возможно, из-за того, что поняли, кто он.

Говорящему на английском языке проще сказать «могавк», чем «каньен’кехака». У племен, которые не знали каньен’кехака, этим словом пугали детей или оскорбляли. Оно означало «людоед» – каньен’кехака известны тем, что жарят своих врагов живьем и поедают их плоть.

Йен подобного не наблюдал, но знал стариков, которые видели и с удовольствием делились подробностями. Он не задумывался об этом, иначе снова вспоминалась ночь, когда в Снейктауне умирал, сжигаемый заживо, искалеченный священник – той ночью Йен стал могавком.

Вверх по ручью, футах в шестидесяти, виднелся мост. Йен остановился, но лес на той стороне молчал, и он рискнул пересечь мост. Копыта коня глухо бухали по доскам. Если на той стороне английские разведчики, значит, их армия недалеко отсюда.

За лесом оказался широкий луг, а за ним поля и большая ферма – за деревьями Йен увидел часть здания и людей. Поспешно развернув коня, он объехал рощу и выехал на открытое место, с которого удобнее наблюдать.

У фермы бродили солдаты в зеленых мундирах, а ветер донес запах серы. Гренадеры.

Развернув коня, Йен поехал обратно.

* * *

Кавалеристы Британского легиона наполняли фляжки из колодца во дворе фермы. Впрочем, дозорных они выставили, и те при виде одинокого всадника тут же подали сигнал тревоги. Отлично тренированный отряд. Банастр Тарлетон – хороший офицер.

Сам Тарлетон стоял в тени большого дерева, держал в одной руке украшенный плюмажем шлем, а другой утирал лицо зеленым шелковым платком. При виде подобной игры на публику Уильям закатил глаза, но постарался сделать это незаметно для Тарлетона. Заставив коня перейти на шаг, он подъехал к Тарлетону, наклонился и вручил ему депешу.

– От капитана Андре. Я гляжу, вам было чем заняться?

Драгуны побывали в сражении – от них пахло дымом, а двое солдат в окровавленных мундирах сидели у сарая. Сквозь распахнутые двери виднелось пустое нутро сарая, а на утоптанной земле двора кое-где лежал навоз. Уильяму на миг стало интересно, кто увел скот – сам фермер или одна из армий.

– Немного размялись, – ответил Тарлетон, читая депешу. – А вот это уже лучше. Мы идем к лорду Корнуоллису. – Лицо его побагровело от жары, кожаный воротник впивался в толстую, мускулистую шею, однако от полученных сведений Тарлетон оживился.

– Хорошо, – сказал Уильям и развернул было коня, чтобы уехать, но Тарлетон поднял руку, призывая его остановиться. Убрав депешу и зеленый платок в карман, он сказал:

– Вот что, Элсмир, вчера в очереди за хлебом я увидел эдакий сладкий кусочек. – Тарлетон причмокнул. – Очень сладкий, а с ней была ее миленькая сестричка, хотя, на мой взгляд, она еще не созрела.

Уильям удивленно поднял брови, но напрягся. Тарлетон стрельнул взглядом на его руки, и Уильям с трудом их расслабил.

– Я ей кое-что предложил. Она не согласилась, сказала, что она твоя, – последняя фраза прозвучала вопросительно.

– Если ее зовут Джейн, то она и ее сестра путешествуют под моим покровительством.

– Под твоим покровительством? – откровенно удивился Тарлетон. – Она сказала, что ее зовут Арабелла, может, мы говорим о разных девушках?

– Нет. И не смей ее трогать. – Уильяму не нравился этот разговор, и он взялся за поводья, собираясь уехать.

Это оказалось ошибкой – Тарлетон никогда не уклонялся от брошенного вызова. Сверкнув глазами, он набычился и широко расставил ноги.

– Давай сразимся за нее.