Наполеон. Годы изгнания

Возвратившись со мной в свои личные апартаменты, император задал мне несколько вопросов относительно императрицы и его сына. На эти вопросы я ответил, повторив то, о чем мне рассказали люди из обслуживающего персонала Ее Величества: что императрица хотела приехать к Его Величеству в Фонтенбло, но что, как только стало известно о ее намерении, сразу же было послано сообщение об этом графу Шварценбергу, находившемуся в районе Рамбуйе, и он немедленно отрядил войска, чтобы воспрепятствовать встрече императрицы с императором. Меня заверили в том, что ее доктор г-н Корвисар[90]

заявил ей, что воздух на острове Эльба противопоказан ее здоровью; а некоторые говорили, что в интересах самого Римского короля было бы лучше, если бы императрица уехала к своему отцу в Вену. Императрица, уставшая или почувствовавшая себя плохо от всех этих противоречивых советов, обсудила эту проблему с графиней Монтескью, женщиной, всегда дававшей мудрые советы. Последняя сказала императрице, что та должна избрать путь, исполненный сознания долга и ведущий к императору. И поскольку г-же Монтескью было позволено высказать свою точку зрения, то императрица должна принять во внимание ее совет. На это императрица ответила: «Это на самом деле и есть мое намерение». Но как только она оказалась вновь с людьми из своего окружения, то опять стала прислушиваться к речам своих советчиков. В конце концов было решено, что она отправится в Рамбуйе, куда она прибыла больной, не испытывая желания видеть вокруг себя людей, на чью дружбу она имела право рассчитывать. Но именно эти люди настаивали на завершении драмы, что, соответственно, позволило бы им вернуться к собственным делам. Я рассказал Его Величеству, что, когда австрийский император прибыл в Рамбуйе, императрица в слезах бросилась в объятия отца. Затем она представила ему своего сына и попросила присматривать за ним. Австрийский император выглядел очень растерянным и взял Римского короля на руки, чтобы поцеловать его. Принц, вернувшись домой, заявил своей гувернантке «маме Кью»: «Дедушка очень некрасивый». Император от души расхохотался.

Я доложил императору обо всем виденном мною по пути во Фрежюс; сказал ему, что люди в Органе, Авиньоне и Эксе по-прежнему находятся в состоянии сильного возбуждения.

В последующие дни я узнал от Новерраза[91]

о завалах, воздвигнутых на дорогах, по которым должен был следовать император, чтобы попытаться остановить его карету и затем вероломно убить его.

Император покинул Фонтенбло в среду, 20 апреля, в 11 часов утра. За ним следовали 14 карет. Весь кортеж эскортировался конной императорской охраной, растянувшейся вдоль дороги. В карете императора вместе с ним ехали генералы Бертран и Друо, иногда оба, а иногда по очереди. Императора сопровождали четыре полномочных представителя союзнических монарших дворов: русский граф Шувалов, австрийский генерал Коллер, британский полковник Кэмпбелл и прусский граф Вальдбург-Трухсесс, которому мы обязаны описанием этого путешествия. На всем пути прусский граф демонстрировал полное отсутствие уважения к поверженному противнику. Император спал во время остановок в следующих местах: Бриар, 20 апреля; Невер, 21 апреля; Роан, 22 апреля. В этом городе решение возникших технических проблем у конного эскорта задержало императора на 12 часов. Он проехал Лион 23 апреля и ночевал в Пеаж дю Руссильоне[92]

, в местечке, расположенном между Сен-Вальером и Балансом. 24 апреля он случайно встретил маршала Ожеро. Они оба вышли из своих карет и подошли друг к другу. Император дотронулся пальцами до своей шляпы, а маршал — до своей фуражки, которую не снял перед императором. Ожеро выглядел очень растерянным. Они отошли от карет, чтобы побеседовать, а затем попрощались, и каждый поехал своей дорогой. Тогда император еще не знал о неблаговидном воззвании, с которым этот маршал обратился к своей армии[93]. В Балансе в качестве эскорта императорского кортежа выступили 150 австрийских стрелков.

Слуги, входившие в передовую группу императора, опередив его, первыми прибыли в Баланс и только было приготовились сесть за трапезу, как появились два жандарма и от имени маршала Ожеро предложили людям немедленно покинуть город. Те объяснили, что остановились только ради обеда, после которого немедленно покинут город, но один из адъютантов маршала, угрожая применить силу, заставил их вернуться в кареты, хотя еда уже была на столе. Они были вынуждены подчиниться, поскольку устные угрозы сменились применением силы.