Наполеон. Годы изгнания

«Что?! Поскольку я говорю тебе об этом, то это действительно так и есть! Будь готов к отъезду сегодня вечером!» Сен-Дени, державший зеркало, которое император обычно использовал для бритья, улыбнулся мне, считая, что император просто подшучивает над доктором. Когда император оделся и вышел в сад, они были несказанно удивлены, услыхав от меня, что император сказал им сущую правду и они должны быть готовы к отъезду, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. После воскресной мессы император сообщил об отъезде присутствовавшим на мессе, и национальная гвардия получила приказ об отплытии. Подготовка была уже завершена, когда неожиданно в море заметили британский корвет. Поначалу возникло опасение, что британцы узнали о намеченном плане. Гофмаршал, который был с Его Величеством, отправился на свою квартиру. Большинству гренадеров было приказано продолжать начатую работу. Поскольку секретарь, которому император только что диктовал, вышел на минуту, дверь кабинета оставалась открытой. Император позвал меня и сказал, чтобы я сел, указав на небольшой стол в углу кабинета около окна: именно за этим столом и работал г-н Ратери, секретарь императора. Впервые я стал писать под диктовку императора. Его диктовка отличалась таким многословием и такой скоростью, что я с трудом успевал записывать. Затем он вышел в гостиную, где ему сообщили, что его ожидает генерал Друо; я едва успел записать первые несколько слов, как он исчез из кабинета, успев сказать мне, чтобы я немедленно направил продиктованное им донесение гофмаршалу. В донесении содержался приказ. Несмотря на то, что я плохо соображал тогда, моя память сохранила суть приказа гофмаршалу. Я отправился к графу Бертрану, чтобы сообщить ему о случившемся, и пересказал ему в устной форме то, что не смог записать. В донесении гофмаршалу предписывалось дать указание капитану брига поднять паруса и покинуть гавань; и если бы британский капитан спросил капитана брига, куда он направляется, то последнему следовало ответить, что он только что закончил конопатить корпус брига и хочет выяснить, нет ли течи в корабле. В донесении также была высказана идея вооруженного захвата корвета в том случае, если британцы знают о плане отъезда с Эльбы. Британский капитан, проплывая мимо брига, в самом деле спросил, куда он направляется. Ему ответили именно так, как было предписано императором.

Капитан британского корвета прибыл, чтобы встретиться с графом Бертраном, который сделал вид, что очень торопится, поскольку его вызывает император. Гофмаршал, как обычно, пригласил британского капитана отобедать с ним; тот отказался, заявив, что в тот же вечер должен быть в Ливорно. Через полчаса корвет был уже в открытом море, покинув гавань Портоферрайо, в которой он ничего странного не обнаружил: все было как обычно.

Мадам Мер, принцессе Полине, графине Бертран и женам некоторых служащих предстояло оставаться на острове и ждать развития событий. Мадам Мер и принцесса Полина обедали вместе с императором, который сохранял совершенное хладнокровие. Ничто на его лице не говорило о том, что он затевает. После обеда император удалился в гостиную, где сообщил своему дворецкому, что через час без излишней суеты тот должен быть на борту брига. Люди, которым предстояло сопровождать его во Францию, уже собрались на борту брига. В гавань пришла делегация от города, чтобы проводить его; один из членов делегации, камергер г-н Вантини, сказал, что жители Эльбы разделяют и радость и печаль по поводу того, что их покидает Его Величество: печаль потому, что он более не будет с ними, и радость оттого, что его великое предназначение призывает его на континент. Они пожелали ему успеха в его усилиях и выразили надежду, что Его Величество не забудет доброго народа острова Эльба.

Император ответил им, что эльбанцы могут рассчитывать на его благодарность и что память о них будет ему всегда дорога. Великий викарий Арричи вместе с представителями духовенства острова сказал, что он будет молиться, чтобы небеса способствовали успеху в таком грандиозном начинании. Император остался затем наедине с мадам Мер и принцессой.

В этот день все его бумаги были сожжены, даже имеющие отношение к его мемуарам, которые он уже продиктовал. В предыдущие дни император занимался делами, связанными с обеспечением защиты и безопасности острова. Он назначил г-на Лапи, полковника национальной гвардии, губернатором острова и присвоил ему звание бригадного генерала. Вместе с г-ном Поджи он учредил совещательное собрание для Корсики и назначил восемь человек членами его исполнительного комитета. Он вручил им декрет, назначавший двенадцать членов этого совещательного собрания. Последним поручалось объявить об отъезде императора с Эльбы и поднять над Корсикой трехцветный флаг. Им рекомендовалось проделать это в спокойной обстановке, избегая каких-либо беспорядков. Они должны были отплыть на Корсику через три дня после отъезда Его Величества с Эльбы.