Наполеон. Годы изгнания

В письме также упоминался император, имевший красивые руки, за которыми он тщательно ухаживал. Был описан случай из того времени, когда, проверяя меблировку апартаментов принцессы, император сильно обжег пальцы, схватив медную плошку, в которой горела ветка алоэ. Император при этом не выказал никаких эмоций, но, обнаружив под рукой чернильницу, опустил в нее обожженные пальцы, а затем завязал их своим носовым платком. Все это было правдой. В письме было описано много других случаев, но что было гнусной клеветой, причем добавленной в письме другим почерком, так это то, что император спал с принцессой. Тем же самым почерком были написаны слова: «следует напечатать».

Было конфисковано имущество г-на де Талейрана. В его резиденции были найдены письма, адресованные герцогине Ангулемской, но все еще в запечатанном виде.

Король Жозеф, живший в Швейцарии, прибыл в Париж, как только узнал о возвращении императора. Из всех своих братьев император более всего любил Жозефа. Его поведение в 1814 году не оставило у парижан хорошего впечатления. Однажды на Эльбе император сказал о нем графу Бертрану, что он обладал одним из самых светлых умов, честным сердцем и благородным характером для того, чтобы украсить трон, но что природа предназначила его для частной жизни, поскольку его достоинства, образование и таланты были слишком утонченными для того, чтобы заниматься деловыми проблемами. Король Жозеф являл собой живое подобие императора, но с более красивыми чертами лица, большей его свежестью и с меньшим лбом. Когда они впервые после разлуки увидели друг друга, их встреча выглядела весьма трогательной. На острове Св. Елены император всегда говорил об этом своем брате с исключительной нежностью.

Признание Империи на всем юге Франции положило конец пленению графини Бертран и нескольких супруг гражданских служащих, отплывших с Эльбы на одном и том же корабле. Вскоре они одна за другой прибыли в Париж. Киприани и г-жа Беллини также прибыли: последняя, супруга польского полковника, прикомандированного к армейскому штабу, входила в состав личного обслуживающего персонала принцессы Полины на Эльбе. Ее мужу было приказано вернуться к месту прохождения службы, и она осталась одна в Париже. Поскольку она никого не знала в Париже, то написала мне о своих проблемах и сообщила о том, что нуждается. На Эльбе император в свое время обратил на нее внимание, когда посещал принцессу, и я в тот же вечер упомянул о ней Его Величеству; император распорядился, чтобы я передал ей 4000 франков из его личного кошелька и попросил ее дать мне знать, если она будет вновь нуждаться в деньгах. Она просила передать императору свою огромную благодарность. Через несколько дней она получила приглашение на обед и смогла лично поблагодарить Его Величество.

Со всех сторон императору направлялись обращения и воззвания войск. Барон де Лабульери, бывший казначей императора, попросил разрешения дать объяснения своих действий Его Величеству, который не собирался простить его за то, что тот передал в Орлеане императорскую казну противникам императора. Император считал, что если он примет его, то г-н де Лабульери легко убедит его в том, что такое поведение было результатом обстоятельств, а не трусости; и поскольку император намеревался оставить г-на Пейрюса, его казначея на Эльбе, в этой должности, то он отказался принять г-на де Лабульери.

Маршал Ожеро направил императору личное письмо с заверениями своей искренней преданности, отрицая при этом, что он когда-либо предавал его. Прочитав это письмо, император бросил его в камин, несомненно вспомнив невежливость маршала во время их встречи на пути Его Величества на Эльбу, а также постыдное воззвание, в котором маршал оскорбил императора, переживавшего трудные дни, и о котором император узнал только по прошествии времени. Тот же маршал направил в 14-й военный округ, которым он командовал, находясь на службе у короля, письмо, столь же непристойное по отношению к Бурбонам. Настало время сожалений по поводу допущенных ошибок.

Император выразил свои соболезнования по поводу кончины принца Невшательского (Бертье), который выпал из окна своего дворца в Бамберге, где он проживал. Принц довольно неожиданно покинул императора в Фонтенбло, обещая вернуться, но так никогда и не вернулся. Была ли его смерть намеренной или делом случая? Первое заключение превалировало в среде общественности. Императора же в обратном заверял дворецкий принца, который был в Париже и которого император вызвал к себе, чтобы знать правду. До того как случилась эта трагедия, император шутливо заявил: «Кого бы мне хотелось видеть, так это Бертье в мундире офицера королевской охраны». Император не одобрял поступка генерал-майора великой армии, носившего мундир капитана охраны Людовика XVIII; но если бы Бертье пришел к нему, то император встретил бы его с распростертыми объятиями, подтвердив свое доверие к нему и восстановив его в чине генерал-майора, мундир которого, добавил император, так идет ему.