Напряжение сходится

Князь с горечью покачал головой — так ошибаться на должности личного референта нельзя. Это уже становится действительно опасно — для рода, для клана.

— Дай поручение этим горе-аналитикам. Пока копают, пусть просчитают стратегию поведения исходя из ситуации, что князей Черниговских очень сильно задвинут. Отдельно — если уничтожат до последнего человека. Стратегия нужна на ближнюю перспективу, начинать надо уже сегодня.

— Но это же чушь!.. — фыркнул референт.

— Как распорядишься, представь мне свою замену. Сегодня же.

Старик, изрядно потрепанный событиями этого дня, дернулся, как от удара, и опустил подбородок на грудь.

— Разрешите идти?..

— Григорий Андреевич. Клан ценит все, что вы сделали. И в награду за долгую и верную службу…

В глазах старика зажегся огонь надежды. Неужто в потомственные слуги рода…

— …клан защитит вас от наследника Юсуповых, которого вы так опрометчиво решили убить.

Ноги референта дрогнули, внезапно ослабнув, а сам он чуть не упал. Но умудрился удержаться и уже почти развернулся к двери.

— Да, вот еще… — Князь встал с места и посмотрел в лицо человека, из-за ошибки которого он мог никогда не узнать о существовании родного внука.

Панкратов тронул чемоданчик с хирургическим инструментарием и развернул его на столе, коснувшись любимого ланцета:

— Если не ошибаюсь, вы проспорили мне руку.

Глава 9

Утро вторника выдалось прохладным и облачным. Стылый дождик, заморосивший уже к концу первой лекции, обратился монотонным ливнем, то хлещущим по окнам до мутной пленки, через которую расплывались контуры ближайшего крыла здания, то останавливающимся почти полностью, то вновь расчерчивающим стекла стрелками капель.

Народ на такую погоду смотрел недовольно и с изрядной опаской — привыкнув к теплым дням, никто не взял зонта, а одежды выбирались из расчета на жаркий полдень. Оттого многим было неспокойно — как добираться домой?

Вон и Артем поддался общим настроениям и нервно вышагивал по коридору возле дверей аудитории, где у нас должны были начаться занятия. При виде меня посмотрел пристально и с надеждой, да так и ушел по своим делам, не подойдя и не поздоровавшись.

К концу лекций поток воды с небес поутих, а к выходу из здания так и вовсе ограничился парой контрольных капель с небес на головы студентов, осторожно высунувшихся из-под козырька главного входа. Народ, осознавая непостоянство осенних погод, деловито засуетился в сторону метро, автобусных остановок и личного транспорта. Да и мне в общем-то тоже нечего время терять — сегодня без водителя, да и машина будет не та, на которой приехал в университет. Автомобиль обещали запарковать вдоль Менделеевской улицы, что у правого крыла МГУ, ориентир — один из дорожных знаков, разрешающих парковку. Остальные мелочи, вроде доверенности на мое имя и ключей, уже лежали в кармане.

Сколь неприметен лист среди леса, столь же просто затеряться серому «ларгусу» на студенческой парковке, в контрастах люксовых автомобилей и честной бедности потрепанных «пятнадцатых» моделей, отданных на растерзание в качестве первого авто. Большинство, впрочем, предпочитало недорогую, но симпатичную «корею» ярких оттенков, трехлетние «форды» и «опели», а также все то, что не выходило за рамки пятидесяти — шестидесяти тысяч рублей и могло получить царапину в ДТП без того, чтобы родители хватались за сердце. На фоне этого «ларгус» с тонированным задним полукругом окон смотрелся вполне достойным выбором оборотистого студента, подрабатывающего после занятий, и никак не выделялся из общего ряда. Вон еще один такой же стоит в дальнем конце дороги, только непрактично белый — придет снег, и серое останется серым, а вот белое обернется грязно-белым. А снег тут восемь месяцев в году.

Брелока сигнализации не было — достаточно поворота ключа в центральном замке.

Я открыл машину и невольно поморщился от плотного запаха сивушных масел, дыхнувшего в лицо.

— Так дело не пойдет… — закрыл дверь, обошел машину и приоткрыл дверцу багажника, чтобы проветрилось.

Заодно поинтересовался содержимым машины, из-за которого пришлось сложить задний ряд сидений. Хотя тут ничего особенного — все как и должно быть.

— Привет, — раздалось из-за спины столь близко, что я невольно вздрогнул и с резким ударом захлопнул дверь.

— Знаешь, что мне в таких случаях говорили преподаватели? — вдохнув и выдохнув, произнес я.

— Что? — осторожно поинтересовалась Ника.

«Опять ты!»

И я, как никогда, был близок к пониманию их эмоций.

— Да я не к тебе, — фыркнула Ника, — я мимо проходила.

— Твое метро в другой стороне, — повернулся я, хмуро глядя на девушку, остановившуюся на тропинке у газона.

Вроде как ничего видеть не должна была — это голос просто такой звонкий.

Стоит себе с картонным пакетом из бутика на сгибе левой руки, в белом брючном костюме с изумрудного цвета платком, повязанным на шее. Сразу видно — чужой для нашего факультета человек, кто ж явную синтетику на лабораторные надевает…

— У меня в этих краях важная деловая встреча, — отреагировала она на мое замечание, задрав носик.