Напряжение сходится

Столь же спокойным он прошел по коридорам и вышел из здания. Отметил двух молодых олухов в машине сопровождения, мазнул взглядом по суматохе у микроавтобусов ИСБ и перевел было взгляд обратно на свой кортеж… как вдруг взгляд зацепился за две черных «камри» у дальнего края здания, на бортах которых была выведена белой краской неброская символика в виде приоткрытого глаза. И к этим машинам спокойным шагом шли двое его недавних знакомцев. Не ИСБ. Но «Око государево». По перстню демон разберет, чьи эти люди — герб один. Через день или два непременно намекнут или скажут прямо, однако время уже будет потеряно.

Князь Черниговский сел в свой лимузин, за ним мягко захлопнули дверь; он откинулся на спинку кожаного кресла и прикрыл глаза.

— Ищи двести сорок два миллиарда, — когда машина отъехала достаточно далеко от здания, произнес он тихо, зная, что порученец не пропустит и слова. — Живыми деньгами. Срок — неделя.

— У нас вряд ли будет столько в казне… — осторожно отозвался порученец с противоположного кресла.

Фраза, которую князь слышал впервые в жизни.

— Найди их мне. Займи. Подними налоги на наших землях. Продай ненужное. Клану очень нужны эти деньги.

Потому что есть большая разница — гневить цесаревичей, курировавших ИСБ, или раздражать их отца.

Последнее было для князя Черниговского слишком… рано.

— Подготовь ритуал отречения для Зубовых. После ритуала их должна схватить наша полиция и сопроводить в хорошо защищенный околоток. Мне они нужны живыми. Подберешь род из кабальных, что заберет отвергнутых Зубовых к себе. Официально нас ничто не должно связывать.

— Будет сделано. — Если порученец и удивился, то не подал виду.

— Еще мне нужна посекундная раскадровка этого дня в банке и вокруг него. Я должен быть уверен, что эти деньги отдаю не просто так.

— Уже делаем. И уже есть интересные подробности.

— Семен. Если денег не соберем… Надо, чтобы Шуйские перестали существовать.

Ему совершенно не нужен медведь, внезапно появившийся на верхнем этаже его башни.

— Сделаем, ваше сиятельство, — спокойно ответили ему. — Осмелюсь заметить, но их наследник совершенно зря приехал учиться в Москву. Молодость горяча, дуэли непредсказуемы, а на финансирование родовой мести нам денег точно хватит.

Совершенно не важно, в чью пользу закончится дуэль. Главное, чтобы смертью.

— Он по бабам там не ходит? — пожевал губами Черниговский.

— Как можно, ваше сиятельство. Мальчик из приличной семьи, и у него уже есть девушка.

— Даже жаль. Со Стародубскими очень удачно получилось.

— На днях ожидается большая свара за освободившиеся земли. Нам бы очень пригодились средства для финансирования нашей точки зрения.

— А какая у нас точка зрения?

— Как обычно, — оскалился улыбкой порученец, озвучивая мысли самого князя. — Вы все правы, и мы вас всех поддержим…

А раз так, режьте друг друга.

Случается порою так, что жизнь бьет по правой щеке, потом по левой, потом голову начинает болтать от непрекращающихся ударов. Какой-то из них становится роковым, отправляя в состояние осознанного беспамятства — когда легкие продолжают дышать, тело — ходить на службу, а ощущение себя прежнего возможно только в момент, когда голова уже легла на подушку, и есть механическое понимание, что нужно хотя бы немного поспать.

Но можно оторвать несколько минут от скудного сна и вспоминать.

Виктор Александрович Черниговский-Зубов предпочитал вспоминать не себя прежнего, сытую жизнь и налаженный бизнес до того, как вскрылся характер грузов, содержимым которых он осознанно старался не интересоваться. Оплакивать свое прошлое ему претило, а мысль пожалеть себя никогда не приходила в голову.

Виктор Александрович вспоминал отца, деда, прадеда и прапрадеда. Тщательно восстанавливал в хронологическом порядке все их достижения и победы. Детально припоминал месяц и день недели, в котором отец подарил городу построенную им школу, в которой потом учился его сын, а затем и внук. Перебирал в памяти наименования европейских рек, которые пересек на своем корабле дед в прошлую великую войну. Шептал одними губами название ладей, на которых поднялся прадед с низовий реки к землям Шуйских, одновременно представляя перед глазами облик мощного старца, будто высушенного ветрами и солнцем, который объяснял внимательно слушающему правнуку, как смолить корабль, как ставить парус и как отличить поддельное вино от настоящего у шельм-торговцев восточного султана.

Быть частью такого прошлого было светло и приятно. Дышалось легче, а в углу сознания теплилась мысль, что деяния рода продолжатся — пусть не в нем, так в Пашке. Виктор Александрович искренне верил, что сын обязательно прорвется наверх в клановой иерархии Черниговских. Верность, трудолюбие и ум — это то, что не заменит родства с главной семьей клана, обязательного для восхождения, но без чего этим родовитым наверху не обойтись.

А до того — старший Зубов отчаянно надеялся, что его ребенок не сломается.