Напряжение сходится

— Кто подставил моего сына? — оперевшись локтями о столешницу и сцепив руки в замок, потребовал ответа Черниговский.

Мужчина слева от него неспешно распахнул свой портфель и положил перед своим лицом несколько листков отпечатанной на принтере бумаги, сцепленных скрепкой, поискал глазами нужный момент в тексте и начал чтение:

«Ограбление должно было произойти в среду. Я и мой сопровождающий Черниговский-Зубов Павел должны были убедить принять в нем участие Шуйского Артема, Быкова Михаила, Егорова Дмитрия, Захарова Афанасия и иных под предлогом вступления в закрытый клуб, учрежденный моим прадедом с друзьями. Ограбление обязано было сорваться, участников должны были схватить. Под угрозой смерти и повешения мой род получил бы власть над Егоровыми (примечание: промышленный кластер в Раменском) и Захаровыми (примечание: владения в Крыму), обещав спасение от суда и плахи. Быкова и Зубова было решено отдать в расход для подкрепления угрозы. Зубова венчать в тюрьме на клановой девушке и шантажировать его отца внуком. За жизнь Шуйского отец хотел стребовать…»

— Это что еще такое? Что за бред?!

— Записано со слов Черниговского Антона.

— Вы смели его допрашивать?! — взыграла в князе дикая ярость.

Даже не содержание допроса имеет значение, а крушение вековой традиции!

— Ни в коей мере. Мы провели беседу с Антоном. Он пожелал нам все добровольно рассказать.

— Я отзываю своей властью все его слова. Он ничего не говорил, вы ничего не слышали, — жестко произнес князь, а листы бумаги истаяли пыльной дымкой прямо в руках у читавшего.

— Просим вас сохранять спокойствие, ваше сиятельство, — поднял тот ладони в примирительном жесте.

Заодно продемонстрировав наделяющий перстень с императорским гербом. И князю пришлось уняться.

— Какого принца вы представляете?

ИСБ была вотчиной шести-семи цесаревичей — сыновей и внуков императора, традиционно пытающихся проявить себя на мужской работе.

— Наследного, — серьезно кивнули ему.

Князь удержался от того, чтобы фыркнуть — все они считали себя наследными, стараясь выслужиться и заработать репутацию правителя, а император все равно делал выбор по своему разумению.

Мужчина справа выудил из портфеля точно такую же стопку распечатанных листов — будто заранее знали реакцию князя. Но продолжать чтение с того же места он не стал.

«В вечер накануне мы сильно напились, и я не помню, что было дальше. Очнулся уже в танке. Как я там оказался, каким образом был заряжен снаряд, мне не известно. После чего был схвачен (примечание: остановлен старшим наряда охранного подразделения „Витязь-Ц“)».

— Он хоть оказал сопротивление?.. — глухо спросил князь, с силой сцепив пальцы. — Покалечил кого-нибудь при задержании?

— Насколько известно из рапортов — нет.

— Жаль, — цокнул с тщательно скрываемым разочарованием Черниговский.

— Черниговский-Зубов сдался сам и дал показания, что не помнит, каким образом оказался в танке. Что был пьян. Оба подтвердили, что способны водить танк, способны заряжать орудие и знают, где достать боеприпасы.

— Задайте этот вопрос любому ребенку аристократа и внесите его тоже в список подозреваемых! — не сдержался князь. — А еще они могут быть насильниками — с той же аргументацией! У них, знаете ли, есть что надо и они могут этим пользоваться!..

Где экспертиза танка?! Где опрос свидетелей, анализ крови или что-нибудь, что можно назвать расследованием этого фарса?! Зачем моему сыну, у которого достаточно денег для всего в этом городе, грабить банк?!

— По версии Зубова, он мог просто перепутать день. Вторник, напомню. Подставить Шуйских вы наметили на среду.

— Не смейте говорить со мной в таком тоне!.. — прошипел князь. — Не смейте даже помыслить о том, что вы заставили силой записать на бумаге. Да вы даже представить не можете, что мы с Шуйскими сделаем с вами лично за попытку нас рассорить.

— Вы готовы поклясться Честью, что не замысливали изложенное Черниговским Антоном, полностью или частично?

— Я готов говорить с вашим господином, а не с пылью под его ногами.

Мужчины незаметно переглянулись.