Нарисуй мне дождь (СИ)

— Да, деду было хорошо! — ни с того, ни с сего завелся я, — Он жил в старые добрые времена, еще при царе Горохе, а меня выселили из общежития уже на второй день проживания. Потом, через две недели смилостивились и оставили жить «с испытательным сроком». Но прежде потребовали написать расписку о том, что буду беспрекословно соблюдать их подлые ритуалы. Повезло еще, что не пронюхали о том, что не состою в комсомоле, тогда бы точно отчислили. Оказывается, студсовет и комсомол это разные организации, одна входит в другую, как матрешки. Они и похожи, как матрешки и состоят из одних и тех же словоблудов, но в комсомоле есть еще и учет. Там у каждого отбирают письменное заявление и клятву, а кроме того, вечно всех пересчитывают и переписывают по головам, кто за них, а кто не с ними. Только в головы тех, кто на словах за них не заглянешь, а заглянул бы — ахнул.

Разве эти бумажные путы: заявления, клятвы-присяги превратят подлеца в честного человека? Я убежден, достаточно твоего слова, которое даешь с полной ответственностью, если она у тебя есть, конечно. А если ее нет, то и говорить не о чем. Зачем это недоверие, все эти долговые расписки? Никто всерьез это оболванивание не принимает, но все делают вид, что так и должно быть. Говорят, в другие вузы, если ты не комсомолец, не поступишь. Не знаю, как это они меня проглядели.

Пришлось написать им эту расписку, как это меня не ломало, но я сдался и написал. Хорошо, хоть кровью не потребовали подписать… Какая-то, лишенная всякого смысла расписка, казалось бы, пустяк, но не могу я ее себе этого простить! Не должен был я ее писать, но сдался и написал. Выбор я сделал сам, нет мне теперь прощения. Места себе не нахожу, все бы отдал, чтобы вернуть ее обратно. Но дело сделано, в одну реку не войдешь дважды.

С другой стороны, ты же знаешь, как трудно было поступить, столько готовился… Ведь второй год поступаю и бросать институт из-за того, что негде жить, разве не абсурд? Но жилья во время начала учебного года не найти, да и не хотят брать на квартиру студентов. Снимал угол в комнате, где нас квартирантов, проживало до десяти человек. Хозяйка, спившаяся торговка с привокзального рынка, каждый вечер приводила новых жильцов на одну ночь, приезжих с вокзала, тех, кому негде переночевать. Я тоже туда приходил только ночевать. Ну, это были и ночки, куда там ночам Кабирии…

И никаких особых преступлений я не совершил. На второй день обучения только приехал с занятий, как в комнату врывается наш декан Шульга с этим Карпом. У меня еще и чемодан не был разобран. Столько всего было в первый день: торжественное посвящение в студенты, клятва Гиппократа, а потом еще две лекции и практическое занятие. Я в первый день даже постель получить не успел. Надо было пройти санобработку в бане в одном конце города, а потом, осмотр в кожно-венерологическом диспансере, в другом. После этого стать на учет в районном военкомате, а затем сдать паспорт на прописку в милицию. Название у них солидное: «Районный отдел внутренних дел», дела у них, видишь ли, «внутренние»… Только после того, как все это выполнишь и предоставишь кипу соответствующих справок с круглыми, квадратными и треугольными печатями, тебе дадут специальное письменное разрешение на поселение в общежитие и выдадут постель.

Ты себе не представляешь, какой это бессмысленный до одурения бег по кругу, в выдуманном каким-то дегенератом лабиринте. Хотя, если подумать, не все так глупо, как на первый взгляд кажется, есть во всем этом свой умысел. Думается мне, цель этого дурацкого балагана в том, чтобы сформировать у каждого сознание своей ничтожности и бессилия перед всемогущей системой. Они хотят покрепче повязать человека всеми этими справками, учетами и прописками, чтобы он без этого дерьма и человеком себя не мог чувствовать.

Я в первый день постель не получил. Старался, но не удалось. Все в разных концах незнакомого города, везде очереди из студентов нашего и других ВУЗов. Творится что-то невообразимое, прямо, как у нашего классика: «Нэначэ люды подурилы…» В гостиницах мест нет, да и не принимают без паспорта, а его забрали на прописку. Пришлось спать на голой сетке кровати. Повезло еще, что в общежитие пустили. Утром, спина вся в ромбах — сетка отпечаталась, бегом на занятия, а они на правом берегу Днепра, полтора часа троллейбусом. Вообще-то, это такие пустячные неудобства, о которых и говорить не стоит, но не тут-то было. Только вернулся в общежитие, вдруг дверь настежь, врывается комиссия. Ты бы видел, как эти комиссары обрадовались, что в комнате беспорядок. Для них это было, как «майский день и именины сердца». Декан Шульга, так тот вообще оскандалился, обмочился на радостях. Меня сразу внесли в черный список на выселение, а вечером я уже бегал по городу, искал, где бы переночевать, мое место в общежитии тут же было занято. Потом я узнал, что выселили не меня одного, им просто надо было освободить места для команды приезжих спортсменов.