Народ Великого духа

А потом ко мне подошли трое, и все они были представителями сильного пола. Тот, что стоял в центре, выглядел как типичнейший центурион, подобно мне выслуживший в легионах много лет. Таких как мы можно безошибочно узнать даже когда они одеты в серую тунику и коричневый шерстяной плащ обычного горожанина. Легионы накладывают на нас печать, которую не стереть до конца жизни.

Второй человек в этой компании тоже когда-то ходил под орлами, но совсем не долго. Было видно, что он не забыл, как держать в руках оружие, но сейчас он тут магистрат^[36] или даже сенатор. Хотя нет: для сенатора в нем недостает напыщенности, мелочного зазнайства и осознания собственной важности. Чувствовалось, что это очень занятой человек и он чрезвычайно недоволен тем, что наше нападение оторвало его от важных дел.

Третьим в этой компании был совсем еще юноша, гм, патрицианского происхождения. Несмотря на это, общение с людьми дела, похоже, вышибло из него ту дурь, которой он пропитался в отчем доме, что сделало его весьма полезным членом общества. Впрочем, тут он был не ровня Центуриону и Магистрату, просто он говорил на латыни, а они нет.

– Вы Гай Юний Брут, – осведомился у меня молодой человек, – самый старший из всех центурионов этого отряда, не так ли?

– Да, – проворчал я, – это и в самом деле так. Не вижу необходимости скрывать этот факт. Вон мой шлем с поперечным плюмажем, а это мой доспех вместе со всеми знаками центурионского достоинства…

– Я рад, что мы не ошиблись, – кивнул юноша, – некие мутные личности, назвавшие себя Кокидус и Таранис, именно вас назвали в качестве человека, с которым можно вести дело. Секст Лукреций Карр поступил весьма умно, когда приказал своему слуге несколько раз проткнуть себя мечом. Как раз с ним мы никаких дел вести не собирались, и он благоразумно избавил нас от необходимости самолично лишать его жизни.

– Эти двое галлов, – сказал я, – как и все представители их народа, просто мелкие прохвосты и предатели. Впрочем, даже они, наверное, должны были вам сказать, что я не беру взяток и не предаю Римскую Республику.

– Римская Республика, – с некоторым пренебрежением сказал юноша, – для вас сейчас даже дальше, чем звезды. Ее просто еще нет в этом мире до начала времен, поэтому предать вы ее не сможете, даже если захотите. Что же касается взяток, то их вам никто и не предлагает. Разговор у нас будет очень серьезным, и обсуждать мы будем жизнь и смерть всего вашего отряда. Если мы договоримся, то для вас возможны наилучшие варианты, если же нет, всех вас ждет только смерть.

Некоторое время после этих слов я молчал, пытаясь осознать услышанное. Почему-то я сразу поверил в слова Центуриона о том, что Рим сейчас для нас даже дальше, чем звезды. Такие люди не врут, точно так же, как и я сам. Ложь вредит не только обманутому, но и тому, кто ее изрекает. При этом юноша перевел мне слова Центуриона так, что можно было понять, что Рим не потерпел поражение, не разрушен и не пал в прах, а просто удалился от нас на недосягаемое расстояние. Или, быть может, это мы удалились от Рима так далеко, что теперь никогда не сможем вернуться…

– Но как так может быть? – спросил я, забыв обо всем. – За что нам такое наказанье?!

– Вы, – ответил мне юноша, – как и все прочие, попали в этот мир до начала истории волей могущественного божества. Теперь расстояние, которое отделяет вас от Рима, измеряется не в милях и не в суточных переходах, а в годах и тысячелетиях. До основания Рима, плюс-минус локоть, осталось еще примерно тридцать шесть тысяч лет. И наказаны вы за дело. За алчность, кровожадность, неисполнение договоров и обман доверившихся. Всемогущий Бог суров, но справедлив, так что можете считать свою судьбу чем-то вроде децимации. И вот теперь, когда вы побеждены и унижены, у нас возникли сомнения, стоит доводить дело до логического конца или имеет смысл попытаться сохранить вам жизнь.

– Лучше умереть свободным, чем жить рабом, – хрипло произнес я, – это говорю вам я, центурион Гай Юний Брут.

Центурион что-то сказал юноше на своем языке – и тот утвердительно кивнул.

– Мы не держим рабов, – сказал молодой человек, – они плохо работают и требуют постоянного присмотра. Пленные враги у нас либо умирают сразу, либо проходят несколько фаз состояния различной степени зависимости, и конечным итогом всех этих метаморфоз должен стать свободный гражданин нашего общества, действующий в соответствии с осознанной необходимостью… Но этот статус, как и все промежуточные, нужно еще заслужить. А вас (в смысле, всех римлян), дорогой Гай Юний Брут, это касается вдвойне, потому что, не успев прийти в этот мир, вы уже смогли крупно нагадить. Жрец Верховного^[37] Бога, которого вы стремились убить, весьма уважаем среди местного народа, да и жестокое истребление женщин и детей одного из самых безобидных местных кланов тоже изрядно подпортило вашу будущность. Не стоило вам этого делать, ой как не стоило. Там, где другие должны были бы сделать один шаг по пути очищения от скверны, вам теперь предстоит пройти два или три…