Народ Великого духа

Говоря это, она обвела взглядом смертное поле, где только что атаковали и умирали под перекрестным огнем римские легионеры. Все время, пока я наблюдал за тем, как спасают жизнь отцу Бонифацию, суровые бойцыцы по команде Андрея и при посредстве Виктора де Леграна «убеждали» капитулировавших легионеров разоблачаться и отходить в сторону от того места, где остались валяться их раненые и убитые товарищи, а также тряпье и железки. Теперь их статус – живые мертвецы, нагие и безгласные. А то вдруг кто из них передумает сдаваться, схватит валяющийся на земле нож или меч – и выйдет прескверно. Если судить на глаз, то на ногах осталось около трети нападавших (легкие ранения не в счет). Процентов десять, наверное, было убито наповал, остальные же (а это до половины всех нападавших) имели ранения, не позволяющие им самостоятельно передвигаться. Некоторые из них умрут через несколько часов, что ты с ними ни делай, у других все заживет до свадьбы даже при здешнем лечении, ну а остальные находятся в состоянии так себе. И вообще, прежде чем решать, что делать с ранеными легионерами, необходимо понять, что Андрей собрался предпринять в отношении их здоровых товарищей. А то создаваемая им мизансцена подозрительно напоминает подготовку к массовому расстрелу.

– Ты что, Андрей, – спросил я, – решил их всех перестрелять и умыть руки, как Понтий Пилат?

– Да нет, – мотнул головой мой приятель, – расстрела не будет, можешь не беспокоиться. Я что, дурак – истреблять такое количество дармовой рабочей силы мужского пола? К тому же, посмотри на их лица: по большей части это еще не солдаты, а самые настоящие телята, только что от сохи, а у некоторых даже мамкино молоко на губах не обсохло. Есть среди них, конечно, и прожженные гады, блатота из римских подворотен, вот их-то мы и должны изблевать с наших уст, изгнав голыми и босыми под сень осеннего леса. Но не думаю, что таких будет много.

– Ты не забывай, – сказал я, – что эти, с позволения сказать, телята хладнокровно вырезали весь клан Плотвички. Они, не моргнув глазом, убивали женщин и детей – только потому, что скупающий пленников работорговец отказался дать за них несколько мелких монет…

– Я это помню, – сказал Андрей, – но тут такое дело: каков поп, таков и приход. И к армии эта поговорка относится даже больше, чем к церкви. Вот, полюбуйся… судя по всему, это и есть Секст Лукреций Карр собственной персоной.

С этими словами Андрей подвел меня к трупу богато одетого молодого мажора. Один бронзовый позолоченный панцирь, имитирующий обнаженное человеческое тело, наверное, стоил целого состояния. Дополняли картину такой же пышный шлем с алым плюмажем, одежды из шелка и батиста, а также пальцы, унизанные перстнями с драгоценными камнями. Тьфу ты, гадость! Вокруг трупа пижона разлилась громадная лужа крови, однако при первом же взгляде становилось ясно, что наши пули тут ни при чем. Молодца уложили несколькими ударами длинного меча снизу под кирасу. Меч присутствовал тут же. Слуга, зарезавший господина по его собственному приказу, сам бросился на его острие, сводя счеты с жизнью и теперь, скорчившись, лежал у ног своего господина.

– М-да… – сказал я, – даже если этот персонаж виновен во всех совершенных злодеяниях, это не решает основной проблемы. Мы с тобой, Андрей, как и все наши товарищи, являемся варварами, то есть людьми дикими и неполноценными, которых вполне допустимо грабить, убивать и брать в рабство. На этом же основании твои телятки перерезали Плотвичек. И я даже не знаю, как их можно убедить в обратном, какими словами сказать, что нет ни римлянина, ни дикаря, и что все мы люди, равные в правах и обязанностях, невзирая на то, что отличаемся друг от друга.

– Знаешь, Петрович, – сказал вдруг Андрей, – а ведь это мне следует гореть желанием перестрелять этих римлян без суда и следствия, а ты должен уговаривать меня этого не делать. Но сейчас у нас все наоборот. Я доказываю тебе полезность этих парней, а ты сопротивляешься изо всех сил…

– Я тоже не хочу перестрелять их без суда и следствия, – ответил я, – и одновременно опасаюсь впускать их в наше общество. Если мы не учтем всех негативных нюансов, то в перспективе нас может ждать бунт, гораздо более опасный, чем тот заговор, что составили молодые волчата. Чтобы все прошло безопасно, этим людям нужно быть уверенными, что мы круче римлян. И не только в плане оружия, но и относительно общей организации общества, которое должно быть значительно более справедливым и упорядоченным, чем Римская Республика.