Когда он после обеда куда-нибудь выезжал, всегда приказывал брать с собою холодного кушанья, ибо, где бы он ни был, любил кушать часто, но не много вдруг. Он совсем не ужинал. Рыбы кушать не мог, ибо она была для него вредна, и для того во время постов кушал по большей части плоды, хлебенное и проч. В первые годы царствования своего почти никакого вина не пил, но по большей части пил кислые щи, квас, а иногда рюмку водки; летом обыкновенное его питье было красное французское вино, медокское или кагорское; наконец, лейб-медик его Арескин присоветовал ему пить вино Эрмитаж от продолжительного поносу, и с того времени сие вино любил он лучше всякого другого. Некогда, будучи в гостях у английского купца Спелмана и нашедши у него хороший Эрмитаж, спросил, сколько запасено у него этого вина, и как хозяин отвечал, что оного осталось еще бутылок сорок, то государь просил его, чтоб он уступил их ему, а гостям приказал бы подать другого хорошего красного вина.
В компаниях бывал он весел, словоохотен, и не любил никаких церемоний; любил весёлое общество, но не мог терпеть никаких непристойностей. Когда давал он при дворе весёлое пиршество, требовал от гостей своих, чтоб они равно были веселы и всякой пил бы столько, сколько все другие пили; кто же в сём случае притворялся или хотел обманывать, на того гневался и, приметивши обман, заставлял его в наказание выпить большой покал. Таким же образом прекращал он непристойные распри и досадные разговоры в компаниях. Некогда в приятельской беседе, когда уже все гости довольно были веселы, один генерал начал говорить о верной своей службе, как бы попрекая государю, и между прочими своими заслугами упомянул о взятье одного города. Пётр Великий отвечал ему:
– За то и я тебя щедро наградил и сделал генералом.
А потом, для прекращения сего неприятного разговора, заставил его выпить три покала сряду за здоровье его величества, всех генералов и всех храбрых солдат. Похвалявшийся генерал после того не в состоянии уже был много говорить, чему прочие гости довольно смеялись.
От барона Ивана Антоновича Черкасова.
Водку употреблял государь анисовую
Пётр Великий не любил никакой пышности, великолепия и многих прислужников. Публичные столы отправлял у князя Меншикова, куда званы были и чужестранные министры. У себя же за обыкновенным столом не приказано было служить придворным лакеям. Кушанье его было: кислые щи, студени, каша, жареное с огурцами или лимонами солёнными, солонина, ветчина, да отменно жаловал лимбургский сыр. Все сие подавал мундкох*
* Придворный повар. Ред.
его Фельтен. Водку употреблял государь анисовую. Обыкновенное питье – квас, во время обеда пил вино Эрмитаж, а иногда венгерское. Рыбы никогда не кушал. За стулом стоял всегда один из дневальных денщиков. О лакеях же говаривал: «Не должно иметь рабов свидетелями того, когда хозяин ест и веселится с друзьями. Они – переносчики вестей, болтают то, чего не бывало».
«Не хочу иметь зрителей при столе…»
Когда Пётр Великий кушал один с своей супругою, как то случалось всего чаще, то для услуги никого не имел болee, как камергеров и одного малолетнего пажа; если же у него кто-нибудь обедал из приближенных вельмож или из моряков, то никто не прислуживал кромe обер-кухмистера Фельтена, денщика и двух маленьких пажей.
Да и эти все, подав закуски и вина для каждого по бутылке, должны были выходить из столовой и оставлять Государя с гостями. А лакеев, когда он обедал один, никогда в столовой не было; причем Пётр Великий всегда говаривал: «я не хочу иметь зрителей при моем столе».
Однажды он сказал за столом Прусскому посланнику, старому барону Мардефельду.
– Эти наемники смотрят лишь на то, что кладут в рот и подслушивают все, что говорят, разумеют криво и разсказывают опять криво.
От барона Мардефельда племянника Прусскаго посланника здесь упомянутаго.
Распорядок дня Петра Великого