Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом

Я. Штелин. Русский архив. М. 1911, № 4, с. 653-655.

Другой вариант того же сказания

Короткое время, проведенное Петром в Лондоне (в сентябре 1697 г.), казалось ему, как он сам говаривал, еще короче от множества достопамятных вещей, которые он там видел.

Целый день проводил он в расхаживании и разъезде и когда вечером сидел дома, то обыкновенно бывшим с ним повторял, что в тот день случалось ему видеть, и замечал, что казалось ему достойным. При чём часто говаривал, что он желает ещё со временем побывать в Англии, потому что много находит предметов, достойных внимания.

Однажды, проводив утро в рассматривании великолепного здания и изящных учреждений Гринвичского госпиталя, для отставных матросов, обедал он с королем Виллиямом. За столом король спрашивал, как показался ему госпиталь?

– Чрезвычайно хорош, – отвечал Петр, – и даже так хорош, что я советовал бы вашему величеству взять его для вашего дворца, а дворец очистить для живущих там матросов.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.

«Если бы не был царём, хотел бы быть адмиралом…»

Король английский Вильгельм, приметя безпримерную охоту царя Петра Алексеевича к морским подвигам, приказал в удовольствие его представить флоту примерную морскую баталию. Из многочисленных кораблей составленный флот в присутствии его чинил разные эволюции и довёл сим государя до такого восхищения, что будто бы он от радости, не постыдясь, после сего командовавшему адмиралу при прочих флотских офицерах сказал, что он на сей случай звание английского адмирала предпочитает званию царя российского. Толико влюблен был царь Петр в морскую службу!

Но я знаю достоверное, понеже я слышал из уст монарших, что он сказал так: «Если бы я не был царем, то желал бы быть адмиралом великобританским».

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.

Патриарх не таможенный надзиратель

При отъезде государевом из Англии некоторые лондонские купцы приходили к его величеству с предложением, дабы позволено было учредить им табашный в России торг, который прежде был запрещаем, и употребляли оный одни только тамо чужестранцы, обещевая за такое позволение в казну взнесть двадцать тысяч фунтов стерлингов и, сверх того, платить таможенную по договору пошлину, если бы только патриарх не учинил им в том запрещением своим какого подрыва. Его величество, усматривая немалый государству доход, согласился на сие и одному из сих купцов, Гильберту Гаткоту, в рассуждении преткновения такой решительный ответ сказал: «Не опасайтесь. Возвратясь в Москву, дам я о сём указ и постараюсь, чтобы патриарх в табашные дела не мешался. Он при мне блюститель только веры, а не таможенный надзиратель». Сие слышал я от российского в Лондоне резидента Веселовского.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.

Цари в море не тонут

В 1698 году, в мае месяце, Петр Первый, прибыв из Англии паки в Голландию, пред отъездом своим оттуда вздумал ещё раз повеселиться на море. Сего ради, имея при себе Меншикова, отправился на судне в город Гардервик, лежащий на берегу моря. На возвратном пути к ночи возстала такая ужасная буря, что корабельщики потеряли надежду ко спасению и в страхе ожидали бедственного поглощения. Но государь, мужеством ограждённый, ободряя их, показывал вид бесстрашия и, смеючись, им говорил: «Слыхали ль вы когда-нибудь, чтоб какой царь утонул в море? Не бойтесь, кормило в моей руке». Наконец, по претерпении штурма, благополучно приехал в прежнее пристанище и, возвратясь в жилище, обняв Лефорта, который в посольстве главным находился, с радостию сказал: «Благодарю Бога, что ещё вижу тебя, друга моего. Провидение хранит меня для Отечества везде».

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.

Пётр Первый в Берлине

Пётр Великий никогда не допускал мысли, что величие зависит от пышности и великолепия, и никогда не показывал своего величия, что доказывает самая жизнь его. Наружное великолепие тяготило его, как внешняя суета, без которой всегда можно обойтись.