Народный совет

Мы созвонились, чтобы обсудить место официальной встречи Марии с избирателями. Должен был прибыть сотрудник ЦИК, чтобы подсчитать поголовье сторонников. Нужного количества людей для регистрации кандидата-самовыдвиженца мы все равно не набирали, но формальности необходимо было соблюсти. Тем более, меня Мария записала в начальники ее избирательного штаба. Изучив прогноз и подобрав наименее травмирующий с точки зрения погоды день, мы распрощались, договорившись предварительно всячески поддерживать Марию в это неспокойное время.

— На нее сейчас столько говна льется, — переживала Алена.

— Не, нормально! — махнула рукой Мария и отхлебнула чаю из огромной синей кружки. Она устроилась в своем царском кресле в углу кабинета. Лелик дремал у ее ног, а я с интересом исследовала содержимое ее книжных шкафов.

— Издатель доволен, — продолжала Мария успокаивать меня, — Продажи неплохо выросли. — Она указала мне на полку, забитую в два ряда книжками в мягких цветастых обложках.

Наугад я вытянула одну и раскрыла на случайной странице.

"Он крепко сжал ее в объятиях", — с сомнением зачитала я вслух. — "Охваченная блаженством, она откинула голову с великолепной копной серебристых волос, открыв шею его сладким поцелуям. Тихо стонала она от его все более изысканных и все более страстных ласк, терзавших ее истосковавшееся без любви тело.

— Нина Владимировна, — шептал он, сильнее прижимая ее к своему напряженному возбуждением телу, — вы самый мой преданный общественный советник. Самый исполнительный и отзывчивый.

— Дмитрий Сергеевич, — жарко шептала она в ответ, — вы так молоды… Я, право же, не знаю. Это так неприлично. Что скажут люди?

Но глава управы заставил ее замолчать своим долгим поцелуем". Меня сейчас стошнит! — сообщила я Марии.

— Только не на книгу! — весело рассмеявшись, попросила она.

— Ты бы хоть имена поменяла. Тебя же засудят!

— Кто? — осведомилась Мария.

— Ну… они! — Я посмотрела на обложку, где три пикантно одетых женщины прильнули к сурового вида мужчине в строгом синем костюме. Поверх них золотыми, витиеватыми буквами было выведено название "Служебный гарем".

— Вряд ли, — уверенно отвергла Мария мое предположение. — Такие книги читают утомленные жизнью женщины в электричках. Страшный моветон!

Естественно, я взяла почитать этот роман и еще один под названием "Согласованное блаженство". Два следующих вечера я, прячась от мужа, искренне веселилась от коварной мести Марии Соловьевой местному напыщенному истеблишменту. Иногда все же меня преследовал грустный образ хронически усталой женщины, едущей в электричке и добирающей не хватавшей ей любви с помощью таких книг. Дома на диване муж ждал не ее, а ужин. Женщина эта прожила свою жизнь "как положено": школа, техникум, институт, работа, замужество, работа, дети, работа-работа-работа. Бам! Пятьдесят. Жизнь летит на автопилоте. И вспомнить нечего кроме упорной, изнуряющей борьбы за относительно достойное существование.

Я смотрела выложенное в районную группу видео и с сожалением видела эту женщину. Она стояла в центре, одетая в бордовый пуховик, а за спиной у нее собралась неказистая толпа. У кого-то в руках были плакаты "Верните наши деньги!" и "Десять лет без квартир!". Следуя примеру Марии Соловьевой, местные обманутые дольщики решили привлечь внимание и к себе.

Одиннадцать лет назад неподалеку от моего дома расселили и снесли аварийную пятиэтажку. Соорудив подземную парковку и несколько первых этажей, застройщик объявил себя банкротом и кинул тем самым первое поколение дольщиков. Через пару лет пришел следующий застройщик. Появился еще один корпус, вдвое шире первого. Оба строения подросли на несколько этажей вверх, затем застройщик разорился. Так появилось второе поколение дольщиков. Котлован со временем затопила вода. Летом в нем плавали чопорные утки. Периодически на стройплощадке случались всплески активности, намекая на то, что родилось очередное поколение обманутых. Несчастные люди безрезультатно судились и взывали к справедливости властей. Даже песню для мэра написали и сняли клип: юное, светловолосое, ангелоподобное создание бродило по недострою и пело высоким чистым голоском о сложной жизни без денег и квартиры.

— Никто из нас не умеет ли петь? — тут же спросила в воздух Марина Аркадьевна, ознакомившись с произведением.

— О, нет. Только хамить, к сожалению, — ответила Мария, передразнив ее манеру ни к кому конкретно не обращаться.