Нарушая заповеди

И что сказать? Что в ответ на его объяснения я в очередной раз повела себя, как психованная дура? Я обиделась, что он не оценил моё предложение. И, как обычно, лишь потом осознала, что в действительности мне совершенно нечего ему предложить, кроме меня самой. А от папиных подачек он даже из Москвы слинял. Но ведь папочка хотел как лучше. Вот и я… тоже хотела…

Как же мне со мной сложно! А Ромке каково? И как мне остаться собой, не достигнув границ его терпения?

Так и не ответив на вопрос Дианы, я понурила дурную голову.

— Ева, а почему, по-твоему, Роман уехал из Москвы? — вторит она моим мыслям. — Наверное, хотел проверить, чего стоит сам, без протекции. И сейчас он видит, что востребован. А в Париже без моей помощи ему никак не обойтись. Во-первых, Роман намерен учиться по специальности, а здесь ему сначала придётся учить язык. Без знания языка ему и работать будет очень сложно. А во-вторых, арендовать жильё в Париже очень дорого. Конечно, я могла бы предоставить вам одну из квартир, но тогда давай вернёмся к первоначальной причине его отказа. Ева, твой мальчик хочет всего добиться сам. Разве это не заслуживает уважения?

— Но тогда почему он согласился на Питер? Разве это не протекция?

— О чём ты, детка? В отличие от твоего папы, я не занимаюсь благотворительностью, а преследую собственные корыстные цели. В Санкт Петербурге мы с компаньоном открываем новую точку, а такие специалисты, как твой Роман, — это счастливая находка. Там он сможет реализовать себя. Я же лишь работодатель, но хорошие кадры всегда оцениваю дорого. Это взаимная выгода. А остальное — учёба, съёмное жильё — это уже его забота и ответственность.

— А ведь папа смог бы купить нам квартиру, но Ромка же не согласится, — констатирую я со вздохом.

— Не дави на него, Ева, парню и так нелегко. А ты должна определиться — либо ты с ним в горе и в радости, богатстве и бедности, либо выбираешь себе пару в другом водоёме.

— Да никто мне больше не нужен! — меня возмущает даже подобное предположение. — О каком водоёме ты говоришь?

— О твоём, Евлалия, о том, где обитает золотая молодёжь.

— Знаю я это мутное болото. И все его обитатели — либо тупые бездельники, либо фанатичные ботаники, — я взглянула на Диану и поспешила исправиться: — Твоего Реми я не имею в виду, это совершенно отдельная категория. Ему, с таким грузом ответственности, вообще не позавидуешь. Так что я остаюсь в Ромкином ручье и погребу вместе с ним, куда скажет. Хоть в Сибирь! А уж Питер — это вообще сказка! Но, Диан, я о другом… Разве это плохо, когда родители хотят помочь своим детям? Папа ведь ради меня старается…

— Ева, это замечательно, когда у родителей есть возможность помочь своим чадам на старте и поддерживать их в дальнейшем. И ты не волнуйся, Роман тоже со временем научится принимать помощь. Но, думаю, это случится лишь тогда, когда он сам что-то сможет дать взамен. Тебе следует набраться терпения.

— Уж этого добра у меня навалом! — решительно и агрессивно выпаливаю я под насмешливым взглядом проницательной француженки. — Да я просто сплошной комок… терпения. Осталось только обрадовать папу.

— Ох, Ева, мне бы самой теперь безболезненно разобраться с твоим папой, — вздыхает Диана. — И, пожалуй, мне первой стоит с ним поговорить.

Ничего не имею против!

***

Я катаю по поверхности стола маленькую копию Франкенштейна и пытаюсь рассуждать объективно. Это непросто, потому что в моих размышлениях всё равно превалируют чувства. Однозначно мой Ромка — лучший представитель человеков! Он, как уникальный неограненный алмаз, который я постоянно пытаюсь шлифовать своими кривыми руками. Мне бы стоило обращаться бережнее с моим самородком. НО… когда-нибудь я непременно освою ювелирное дело, а пока, следуя доброму совету, наберусь терпения.

95. Роман

Август

Ну вот вроде бы и всё…

Я окинул прощальным взглядом маленькую комнатку, совсем недолго служившую мне пристанищем. Сейчас она напоминает цветочную оранжерею, и мне даже немного жаль опадающие лепестки. Раньше никому не приходило в голову одаривать меня цветами, и в свой день рождения мне пришлось набраться терпения, чтобы невозмутимо выслушивать беззлобный стёб своих коллег, когда каждые два часа в автосервисе появлялся курьер с очередным букетом. А уж сколько полезных подарков получил Франкенштейн! Лялька была в своём репертуаре и превратила напряжённый рабочий процесс в праздничный балаган. Но вместо злости я испытывал радость и неведомое мне ранее смущение. Рука так и не поднялась избавиться от увядающих цветов. Пусть вместо меня это сделает хозяйка квартиры в счёт переплаты за аренду. Сюда я больше не вернусь.

Не скажу однозначно, что именно в тот день заставило меня принять предложение француженки…

Её невероятный гипнотический голос в совокупности с обескураживающей наглостью или кошачьи рыжие глаза, видящие меня насквозь… А возможно, то, как лихо и со знанием дела она укротила моего Франкенштейна.

Её первое предложение оказалось более чем неожиданным.

— В Париж?! — я даже переспросил на всякий случай.