Нарушая заповеди

Когда я пришла в себя, рядом был папа. Очень измученный и бледный. Все боялись, что гипоксия могла затронуть мозг. Обошлось. У меня долго не получалось рассказать о случившемся — я начинала сразу задыхаться. Столько лет прошло, но мне никогда не забыть тот ужас.

Место для пряток мне сразу не понравилось, но брат презрительно назвал меня сопливой трусихой, и это сработало. Паника меня накрыла сразу, как только сверху опустилась эта диванная махина. Я кричала, плакала, но Сергей не отвечал и, наверное, придавил диван чем-то сверху, а может, сам уселся. Мне стало не хватать воздуха, а потом я описалась… Или наоборот. Этого я уже не помню.

Папа только чудом не забил своего сына до смерти, когда узнал все подробности. Отбила опять же Вася. Как она сама говорит — боялась только за папу. После воспитательной процедуры брата отремонтировали в больнице и на год отправили в закрытый специнтернат, где он и окончил среднюю школу. А его гости, с которыми мы вместе играли в прятки, тоже сильно пострадали в какой-то драке, а потом случайно попались с наркотиками — и в путь по этапу. Я уже гораздо позднее узнала об этом от Васи и подумала, что их настигло провидение…

После того случая я ещё долго боялась оставаться одна в закрытых, даже просторных помещениях. И в школу пошла только со второго класса, а программу первого осваивала на домашнем обучении. Конечно, меня лечили и с проблемой я почти справилась. Но тесные кабинки лифтов без крайней необходимости стараюсь избегать до сих пор. В наш прогрессивный век это нелегко.

Однако есть во всём случившемся и положительный момент — папины длительные поездки прекратились. А тогда он забросил все неотложные дела и увёз меня на море почти на два месяца. Он проводил со мной двадцать четыре часа в сутки, и даже уснуть без него я уже не могла. Гораздо позднее я поняла, насколько осложнила своему папе личную жизнь. Вася ворчала на меня, а я до четырнадцати лет продолжала посреди ночи сбегать в папину спальню. Пока в нашем доме не поселилась Улыбака. И Ромка…

Ромке я не могла рассказать о своих страхах, для него я хотела быть смелой и взрослой. Не получилось…

После возвращения Сергей больше не жил с нами. Он стал совершеннолетним, и папа купил ему отдельную квартиру и впихнул в престижный вуз. Наверняка папа и сам понимал, что толку не будет, но по-другому он просто не умел.

Сергея отчислили в первый же год обучения и призвали в армию. Только мой брат не призвался. Сначала долго скрывался от служащих военкомата, но, когда понял, что папа отмазывать его не станет, порезал себе вены. Ужас! Я бы лучше в армии отслужила.

Надо ли говорить, что любовью ко мне брат так и не воспылал. Но папе удалось свести наше общение к минимуму, чему мы с Сергеем оба были рады. Глубоко во мне ещё продолжал жить неосознанный страх перед старшим братом. Ровно до одного события. И вытравила это чувство из меня папина… Даже и не знаю, кто она ему…

С Дианой папа познакомился около трёх лет назад благодаря моему безголовому братцу. Уж не знаю, насколько неприлично повёл себя с дамой Сергей, но спустя минуту знакомства хрупкая француженка свернула этому громиле челюсть. Хотела бы я на это посмотреть!

Именно этот факт и примирил меня с существованием этой самой Дианы в папиной жизни. Польза, конечно, от неё была налицо — на Серёгино лицо. Но, будь она папиной любовницей, дышалось бы мне куда легче, однако его чувства к этой француженке исключительно отеческие. Вот потому я и не рвусь с ней знакомиться. К счастью, живёт эта мадам во Франции… Да будет так и дальше!

***

Как знала, что полуночное чревоугодие ни к чему хорошему не приведёт.

— Привет, Серый, — тихонько блеет Котя.

— И в каком месте я показался тебе серым, мелочь пузатая? — Сергей грозно надвигается на Котю, и я заслоняю её собой, яростно сверкая глазами, но не успеваю ответить ему дерзостью…

— Сергей, что за дела? Не пугай девчонку, — звучит очень требовательно и жёстко.

Я не ослышалась? Невероятно, но это Лев Маргаритович! И выглядит он сейчас, как Марк Львович — серьёзный и властный. И симпатичный, чтоб его!.. Он даже делает пару решительных шагов к моему брату. Неплохо было бы сделать ещё парочку крепких подач. Ангелина тоже сверлит Серого гневным взглядом и презрительно кривит губы. Неожиданная группа поддержки… Но папа-то где?

20

Где бы сейчас не носило хозяина дома, но я-то уж точно здесь не гостья, в отличие от всех присутствующих в столовой. Вижу, как мой брат лениво поворачивает голову в сторону неожиданного защитника. Не важно, что в данную минуту руководит Марком, но Котя — моя близкая подруга, и я не позволю её запугивать какому-то залётному серому козлу. Острым маникюром я ширяю ему в живот, отвлекая от Марка.

— Продолжаешь самоутверждаться за счёт маленьких и слабых, СИрОжа?

— А ты продолжаешь умничать, малявка? — осклабился братец.

— О, рядом с тобой это совсем несложно, старшенький, — я с вызовом смотрю в потемневшие злые глаза моего лютого врага, но не ощущаю прежнего страха. И это осознание невероятно бодрит и добавляет мне дерзости.