Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков

— Ну, это уже решено. И потом — почему ты против? Согласись, что многие девушки остались бы живы, если бы нам дали парашюты раньше…

— Вообще-то конечно. Но, может быть, мы сами виноваты, не просили.

— Да, наверное… Ну вот — тренировочные прыжки сегодня. После обеда.

— Так сразу?

— Ну да.

— Вот здорово! А я никогда-никогда не пробовала.

Парашюты нам выдали только за девять месяцев до конца войны, а более двух лет мы летали без них.

Конечно, они в какой-то степени обременяли нас. В долгие зимние ночи, когда темнеет в пятом часу, а рассветает только в девять, полетаешь двенадцать-четырнадцать часов подряд, а утром, забросив ногу за борт, приподнимешься и вываливаешься как мешок из кабины. А тут еще парашют с собой тащить…

И все же парашюты брали с собой не зря.

* * *

Вспоминает Руфина Гашева:

«Это было в Польше, за рекой Нарев. К тому времени мы с Лелей Санфировой сделали уже около восьмисот вылетов. На этот раз мы получили задание разбомбить немецкий штаб в одном из населенных пунктов.

…Подлетаем к цели. Отлично видно белое здание, сверху похожее на букву «Г», где находится штаб.

— Давай заходи. Курс триста десять. Буду бомбить, — говорю я.

Леля ложится на заданный курс, и самолет идет по идеальной прямой. Прицеливаюсь. Самолет вздрогнул, освободившись от груза. Хорошо видно — бомбы попали в цель. И тут же — беспорядочный огонь с земли, но мы уходим бесшумно, со снижением. Я все оглядываюсь. Но что это Леля вдруг забеспокоилась?

— Руфа, ты посмотри, что у нас с мотором делается…

Вижу — пламя лижет капот двигателя и судорожно тянется к фюзеляжу. Отвалился патрубок. Вот-вот огонь охватит всю машину. Неотрывно смотрю на ярко-желтое с красными язычками пламя. Идем на малом газу, высота все теряется. Как же медленно тянется время! Чуть не на бреющем прошли линию фронта.

— Руфа, снимай парашют, прыгать уже невозможно. Как только сяду, сразу выскакивай — и подальше от самолета. Быстро отстегиваю парашют.

— Сняла? А теперь ты поведи, я сниму.

Летим низко, продолжаем до боли в глазах смотреть на пламя. Показался наш аэродром. Даю красную ракету и заходим на посадку с прямой. Леля идет докладывать.

— Товарищ командир, задание выполнено. Бомбы легли в цель. Самолет неисправен. Разрешите лететь на вашем самолете?

— Хорошо, берите мой, — сказала Бершанская.

— Спасибо! — Леля ни словом не обмолвилась о том, что пришлось пережить за эти страшные сорок минут».

После этого случая прошло совсем немного времени, когда немцы снова подожгли их самолет. В ту ночь, 13 декабря, летчики полка бомбили станцию Насельск севернее Варшавы…

* * *

Вспоминает Руфина Гашева: