Наш человек в Гаване

– Тут хватит денег на дорогу в Сьенфуэгос. – Теперь уже все прислушивались к их разговору. Женщины окружили их плотным кольцом. Человек с отверткой слез со стремянки. Уормолд увидел Беатрису; она старалась протиснуться поближе и разобрать, о чем идет разговор.

Человек с отверткой сказал:

– Это девушка Педро. Какое право вы имеете ее уводить? Надо сперва договориться с Педро.

– Я не хочу ехать в Сьенфуэгос, – сказала девушка.

– Там вы будете в безопасности.

Она взмолилась, повернувшись к человеку с отверткой.

– Он меня запугивает. Не пойму, чего он от меня хочет. – Она показала ему пачку песо: – Тут слишком много денег. – Она призвала в свидетели женщин: – Я девушка честная.

– Золото железо режет, – торжественно заявила толстуха.

– Где твой Педро? – спросил человек с отверткой.

– Он болен. За что этот тип дал мне столько денег? Я честная девушка. Вы знаете, моя цена – пятнадцать песо. Я не какая-нибудь мошенница.

– Хороша курочка перьями, а мясом еще лучше, – сказала толстуха. У нее, видно, на все случаи жизни были припасены пословицы.

– В чем дело? – спросила Беатриса.

Кто-то прошипел:

– Тс-с! Т-с-с-с! – Это был негр, подметавший коридор. Он сказал: – Policia [полиция (исп.)].

– Ах ты, дьявол, – сказал Уормолд. – Все пропало... Надо хотя бы вас вызволить.

Никто, казалось, не был встревожен. Толстуха допила свое вино и надела трусики; девушка, которую звали Тересой, натянула второй чулок.

– Обо мне не беспокойтесь, – сказала Беатриса. – Попытайтесь ее как-нибудь отсюда сплавить.

– А что нужно полиции? – спросил Уормолд у человека на стремянке.

– Девочки, – сказал тот цинично.

– Я хочу увести вот эту, – сказал Уормолд. – Есть тут какой-нибудь черный ход?

– Когда речь идет о полиции, черный ход всегда найдется.

– Где?

– А пятьдесят песо не пожалеете?

– Нет.

– Дайте вон тому. Эй, Мигель! – подозвал он негра. – Скажи им, чтобы минутки на три они ослепли. Ну, кто желает угоститься свободой?

– Я предпочитаю полицейский участок, – заявила толстуха. – Но для этого надо одеться поприличнее.

Она натянула лифчик.

– Пойдемте со мной, – сказал Уормолд Тересе.

– С чего это я с вами пойду?

– Вы не понимаете – они ведь пришли за вами.

– Сомневаюсь, – сказал человек с отверткой. – Она чересчур худая. Но вы поторопитесь. Пятьдесят песо надолго не хватит.

– Нате, возьмите мое пальто, – сказала Беатриса. Она накинула его на плечи девушке, на которой, правда, теперь уже было два чулка, но больше ничего.

Девушка сказала:

– Но я хочу остаться.

Мужчина шлепнул ее по заду и подтолкнул к двери.

– Ты же взяла деньги, – сказал он. – Ступай с ним.

Он выпроводил их в тесный, вонючий клозет, а оттуда через окно на улицу. Полицейский, стоявший на страже возле театра, демонстративно смотрел в другую сторону. Один из сутенеров свистнул и ткнул пальцем в машину Уормолда. Девушка сказала снова:

– Я хочу остаться, – но Беатриса толкнула ее на заднее сиденье и села рядом с ней. – Я буду кричать, – предупредила девушка и высунулась в окно.

– Не будьте дурой, – сказала Беатриса, втаскивая ее обратно в машину.

Уормолд включил мотор.

Девушка крикнула, но больше из чувства долга. Полицейский отвернулся. Пятьдесят песо, видно, еще действовали. Они свернули направо и поехали по набережной. Ни одна машина их не преследовала. Все прошло очень гладко. Теперь, когда судьба ее была решена, девушка из скромности запахнула пальто и удобно откинулась на подушки. Она сказала:

– Hay mucha corriente [какой сильный сквозняк (исп.)].

– Что она говорит?

– Жалуется на сквозняк, – сказал Уормолд.

– Не очень-то благодарная девица. А где ее сестра?

– Уехала с директором почт и телеграфа в Сьенфуэгос. Я, конечно, мог бы ее отвезти и туда. К завтраку мы бы добрались. Но как быть с Милли?

– И не только с Милли. Вы забыли о профессоре Санчесе.

– Ей-богу, этот ваш профессор никуда не денется.

– Кто бы они ни были, но они не зевают.

– А почем я знаю, где живет профессор.

– Я знаю. Я нашла его адрес в списках Загородного клуба.

– Отвезите эту девушку и ждите меня дома.

Они выехали на Приморский бульвар.

– Сверните отсюда налево, – сказала Беатриса.

– Я завезу вас домой.

– Лучше всем держаться вместе.

– А Милли...

– Ее-то ведь нечего впутывать в это дело!

Уормолд нехотя свернул налево.

– Куда теперь?

– В Ведадо, – сказала Беатриса.

Впереди небоскребы нового города блестели в лунном свете, как сосульки. В небе было отпечатано «Г.Г.» – словно монограмма на карманах пижамы Готорна; но и эта монограмма не была королевской: она рекламировала мистера Гилтона. Ветер покачивал машину, морские брызги перелетали через дорогу и оседали на стекле автомобиля. У знойной ночи был соленый привкус. Уормолд свернул с набережной. Девушка сказала:

– Hace demasiado calor [слишком жарко (исп.)].

– А что она теперь говорит?

– Что ей слишком жарко.

– Капризная девица, – сказала Беатриса. – Пожалуй, опустите опять стекло.

– А если она заорет?

– Дайте ей по физиономии.