Наша вина

«Черт возьми, Ноа тебе нужно было вот так уйти?»

Кроме того, я был очень зол. Я подумал о том, чтобы сесть в машину и поехать за ней. Почему он ушла? Я плохо с ней обращался? Нет, конечно, нет, черт возьми, я относился к ней, как всегда, мы вели себя так же, как когда были вместе.

Да, хорошо, она хотела большего, она просила большего от меня. .

«Скажи мне, что ты хочешь меня. .» Я не мог ей этого сказать. Было слишком больно.

Я спустилась на кухню в собачьем настроении, там были мой отец с сестрой, они о чем-то оживленно разговаривали, ну а той, кто говорил без остановки, была Мэдди, и Рафаэлла наблюдала за ними с улыбкой на губах. Увидев, что я вхожу, они оба уставились на меня, и, я пожав плечами, поздоровался, прежде чем направиться к входной двери с чашкой кофе в руках.

Когда я увидел стоящую машину Ноа, облегчение от осознания того, что она на самом деле не уехала, затопило меня целиком. Но если машина была там, то где была Ноа, где были его вещи. . Мне не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что "Ауди" Ноа больше не припаркована в гараже.

Она ушла.

В тот момент я понял, что отказ сказать ей то, что ей нужно было услышать, было более чем достаточно для того, чтобы оттолкнуть ее от меня. Эффективнее, чем вся моя ложь. Она добилась того, чего хотела: перевернула страницу.

Но тогда… почему я чувствовал пустоту внутри себя, пустоту, которая исчезла, как только я ее увидел?

Моему плохому настроению не помогло то, что отец вызвал меня в свой кабинет, чтобы поговорить со мной. После ссоры, которая у нас была в День Благодарения, мы больше не разговаривали, но что-то подсказывало мне, что на этот раз я не хочу говорить о работе.

—Твоя мама позвонила мне вчера и сказала, что встретилась с тобой и сказала, что она больна, — сказал он, когда я вошел в его кабинет.

Я издал ироничный смешок, когда подошел к бару и налил себе выпить.

Было десять утра, но мне было все равно.

—Я вижу, вы теперь очень дружны, вы все друг другу рассказываете. Как Рафаэлла относится к этому, папа? Или ты тоже это от нее скрыл?

Мой отец не поддался на мою провокацию, он просто ждал, скрестив руки на животе, сидя в своем большом кожаном кресле, пока я выпью свой бокал и налью себе еще один. Когда я, наконец, почувствовал себя достаточно бодрым, чтобы повернуться к нему, я заставил себя наполниться гневом, гневом и новой глубокой печалью, которой я никогда раньше не испытывал.

— Когда ты собиралась мне это сказать?! —крикнул я ему.

—Твоя мать просила меня не делать этого, — ответил он мне с притворным

спокойствием.

Я засмеялся с сарказмом.

—Ты знаешь, папа? Забавно видеть, как в зависимости от того, вредит это вам

или нет, вы решаете что-то рассказать или скрыть. У тебя не было проблем скрывать от меня, что ты изменял моей матери практически на протяжении всего твоего брака, у тебя также не было проблем скрывать от меня, что она ушла именно по этой причине . . Ты позволил мне поверить, что она ушла просто так, без каких-либо объяснений!

Мой отец встал с кресла и повернулся к окну.

—Твоя мать и не думала возвращаться, Николас, я ее знаю, и когда она решила

оставить тебя здесь, она сделала это, прекрасно осознавая, что делает. Я ничего тебе

не сказал, потому что не хотел, чтобы у тебя была надежда увидеть ее снова, я не хотел, чтобы ты гнался за ложью.

—Вся моя жизнь была гребаной ложью! —мне нужно было успокоиться, мне нужно было контролировать дрожь, которая, казалось, хотела овладеть моим телом и моими руками. Я с силой сжал кулаки—. Что будет с Мэдисон?

Мой отец, увидев, что я контролирую тон своего голоса, снова повернулся ко мне.

—Она должна остаться здесь, так будет лучше для нее, — ответил , он и я начал

отрицательно качать головой… Лучше? Лучше для кого? —Николас, твоя сестра должна находиться в безопасном и родном месте, я не хочу, чтобы ее окружали врачи и больницы, и чтобы ей приходилось наблюдать, как твоей матери делают химиотерапию, она очень маленькая.

—Ей нужна ее мать.

Мой отец пристально смотрел на меня, его глаза, так похожие на мои, были прикованы к моим зрачкам. Я давно не смотрел на себя так, может быть, много лет, и я начал чувствовать комок в горле, который становился все больше и больше.

Мой отец подошел и осторожно положил руку мне на плечо.

—Это не то же самое, что случилось с тобой, Ник, - сказал он. Услышав это, я смог только сильно сжать челюсти—. Я не позволю этому случиться на этот раз, я обещаю тебе; Мэдди увидит свою мать, будет поддерживать с ней связь, я больше не повторю той же ошибки.

Я покачал головой, слова застряли у меня в горле; внезапно я почувствовал себя так, как будто мне было двенадцать лет, и мой отец объяснил мне, что моя мать больше не вернется.