Наша вина

Я больше не колебался, я перестал играть в тот момент, когда ее губы коснулись моих в робком ответе на мои слова. Я бросился на нее, на ее рот, мое тело прижало ее к двери, и ее губы раскрылись, чтобы принять меня. Я поцеловал ее, как будто это был наш первый раз. Я прижался к ее телу, мне нужно было к чему-то прикоснуться, мне нужно было что-то, что могло бы облегчить пытки, которым я подвергал свое тело.

— Я собираюсь заняться с тобой любовью, Ноа, — объявил я, как будто это было что-то неизбежное, что-то, что должно было произойти. —Все было дерьмом с тех пор, как мы расстались, моя жизнь продолжает рушиться с каждым днем; я ненавижу нуждаться в тебе так же, как и я, ненавижу знать, что прямо сейчас ты единственная, кто способен заставить меня забыть хотя бы на несколько минут, что моя мать умирает. —я увидел, как к ее глазам подступили слезы, и поцеловал ее, чтобы она этого не заметила.

Я покачал головой, и лунный свет, проникавший в окно, осветил ее лицо, что позволило увидеть слезы, которые увлажнили ее кожу.

—Ты знаешь, что это только усугубит ситуацию, —прошептала она, прижимаясь своим лбом к моему и с силой закрывая глаза. Я мог чувствовать, как бешено бьется ее сердце, почти наравне с моим.

—Хуже уже быть не может… Все не может быть хуже, чем сейчас, — повторил я, обхватив пальцами ее подбородок и глядя в его блестящие грустные глаза.

—Это только навредит нам еще больше. . — снова прошептала она. —Завтра утром ничего не изменится. .

Я поцеловал одну из ее слез, подцепил ее кончиком языка и почувствовал соленый вкус во рту.

—Той ночью в Нью-Йорке ты попросила меня вести себя так, как будто я тебя простил, — прокомментировал я, снова подставляя губы и смахивая еще одну слезу с ее щеки. —Теперь мне нужно, чтобы ты сделала то же самое для меня.

Я почувствовал, как ее тело дрожит от моего, я крепко прижался губами к ее губам и повернулся вместе с ней к своей кровати.

НОА

Он не отстранился от меня, когда оставил меня стоять у кровати, и его рот начал целовать с бесконечной нежностью каждую частичку моего тела, когда я раздевалась. Сначала он с мучительной медлительностью стянул с меня ночную рубашку, пока я не стянула ее через голову и не бросила рядом с ним. Я ошеломленно наблюдала, как он снял рубашку и брюки и остался только в трусах.

Я заставила себя отвести взгляд от его обмякшего тела и наблюдала, как его глаза потемнели, когда он увидел меня там, перед собой, как будто мы не могли поверить друг другу в то, что собирались делать. Это было не похоже на то, что произошло в Нью-Йорке. Тогда мы оба были обижены и рассержены, и наша встреча была холодной и сексуальной, но теперь, после нашего перемирия, после того как мы провели несколько дней, почти не разговаривая, и после того, как мы узнали такие жестокие новости, эмоциональный заряд, который мы чувствовали, было невозможно игнорировать.

Его пальцы спустились к моей пояснице, и он уставился на меня.

На мне был черный кружевной бюстгальтер, ничего сверхъестественного, ничего, что я бы надела, если бы знала, что произойдет что-то подобное… Потому что собиралась ли я позволить этому случиться?

Сомнения и страх пришли мне в голову, и он понял это, потому что притянул меня к себе и прильнул губами к моему уху.

—Пожалуйста, Ноа, — попросил он, опуская руку мне на спину и снова поднимая ее вверх, ласка, от которой у меня мурашки побежали по коже. Его рот опустился ниже, пока не коснулся верхней части моей груди.

Я с силой закрыла глаза, затаив дыхание и желая, чтобы у меня не было этого великолепного контроля надо мной, над своим телом. Затем он заставил меня повернуться, моя спина врезалась в его грудь, и пока его рот играл с моей шеей, целовал затылок и гладил мои волосы, его другая рука спускалась по моему животу, опускалась и опускалась, пока не проникла в мои трусики и не коснулась меня без стеснения и смущения.

Его губы добрались до моего уха и лизнули мою чувствительную кожу.

Я издала прерывистый стон и пожелала, чтобы это действительно было занятие любовью, я изо всех сил хотела забыть о нашем прошлом и притвориться, что мы вместе, что Ник прикасается ко мне, и что мы будем делать это на его кровати, как в первый раз, как в тот раз, когда он лишил меня девственности и сказал мне, что мы должны быть вместе. Он хотел меня.

Он стянул с меня нижнее белье и уложил меня на кровать, а затем накинулся на меня. Он целовал мои груди и покусывал их, пока моя спина не выгнулась от желания. Его рука погладила мою левую ногу, взяла меня за лодыжку и подняла так, чтобы подошва моей ступни оказалась на матрасе рядом с его бедром.

Он целовал мою ногу, пока он не достиг бедра, нежно покусывая меня и проводя по нему языком, как будто моя кожа была на вкус как шоколад. Он мучил меня в течение долгих минут, пока я не почувствовал, что могу взорваться от еще одной ласки. Он что-то спросил у меня, и я кивнула даже не запомнив, что он сказал.