Наше худшее Рождество

— Я ведь тогда сказала… — Она с трудом сглотнула. — Я назвала тебя ужасной матерью.

Будто о таком она могла забыть. Эта фраза разорвала тонкую нить, некогда их связывавшую. Каждое слово превращалось в кирпичик, и стена, их разделяющая, становилась выше. Гейл корила себя за то, что не поборола в душе чувство обиды и позволила ссоре затянуться.

— Возможно, ты права и я была ужасной матерью. — Она вспомнила разговор с Мэри о трудностях в воспитании детей. Только родители смогут ее понять. — Я не оправдываю себя, но я не хотела, чтобы так все вышло. С самого момента твоего рождения я думала только о том, как будет лучше для тебя.

— Теперь я это понимаю, мама. Мы ничего не знали. Мне не стоило так говорить.

— Нет, милая, ты во многом права. Я была излишне строга и бескомпромиссна. Расстроила Эллу и не попросила прощения, а прогнала вас. Я понимаю, что ты оберегала сестру.

— Раньше я тоже так думала. Сейчас же мне кажется, что я удерживала ее от решительного шага. Довольно долго размышляя, я пришла к выводу, что не должна была мешать, ей следовало рассказать тебе о переменах в жизни. А мне нужно было встать на ее сторону, чтобы поддержать.

Фактически Саманта сказала, что сестре было не обойтись без помощи после разговора с матерью, который не состоялся. Нелестное заявление.

— Я согласна со всеми твоими обвинениями. Из-за меня вы оказались в таком положении, и мне надо было раньше понять, что происходит.

— Я сожалею, что не позвонила тебе… — Саманта запнулась, но потом продолжила: — Не попыталась восстановить отношения. Но пойми, мне было… сложно это сделать.

— Потому что сестра вышла замуж, родила ребенка. — Гейл попыталась придать тону легкость, чтобы разрядить обстановку. — Сложно — не то слово, я понимаю.

— Дело не только в этом. Я совсем не умею говорить о своих чувствах. Мне… сложно даже их выражать. Они у меня есть, разные и много, но… — Она смущенно улыбнулась. По ее выражению лица Гейл поняла, что дочь осознала это совсем недавно.

— Конечно есть. Потому тебе и сложно говорить о важных для тебя вещах. Не стоит винить себя за такую черту характера.

Саманта покачала головой:

— Я уже не ребенок, мама. Я и только я несу ответственность за себя в настоящем, несмотря на то что было в прошлом. Это и значит работать над собой, верно?

Ее слова вызвали улыбку Гейл.

— Возможно. Кажется, что это просто, а на самом деле это не так.

— Мне ужасно стыдно, мама.

— В чем же причина, Саманта?

Та задумалась и потерла рукой шею.

— Мы осуждали тебя. Сделали выводы, не разобравшись. Считали тебя бездушным роботом, созданным лишь для работы. Мы не хотели быть похожими на тебя, не хотели стать такими, какими ты хотела нас видеть. И еще… Все эти годы я жила с образом отца, который сама себе придумала, а выяснилось, что в жизни он был другим человеком. — Саманта прижала ладони к щекам и несколько раз глубоко вдохнула. — Почему ты нам не рассказывала? Все сложилось бы иначе.

— Я могла бы сейчас сказать, что сожалею, но это была бы ложь. Я никогда не стала бы обременять детей своими проблемами.

— Ты проделала огромную работу над собой, мама. Это невероятно. Я читала твою книгу.

— Какую?

— Обе. Обе за одну ночь. Ты, наверное, шокирована и расстроена, что я не прочитала их раньше.

Шокирована ли она? Пожалуй, нет. Гейл отлично знала, что Саманта всегда отвергала предлагаемое ею.

— Дорогая, ты не обязана ничего объяснять. — Она и сама не хотела признаваться, что после падения потеряла всю уверенность в правильности собственных убеждений и слов. Казалось, вера в себя стала возвращаться к Гейл только после разговора с Мэри. То, что она сейчас здесь ведет разговор с дочерью, стало возможным в большей степени благодаря ее неожиданно зародившейся дружбе с хозяйкой дома.

— Все мои друзья тебя боготворили, считали человеком, способным вдохновить любого на серьезные поступки. Ярая защитница женщин, крутая мамочка. — Саманта улыбнулась уголком рта. — Мне завидовали, хотели жить как я. А я мечтала о том, что имели они: обычные мамы, чьи достижения в жизни не так грандиозны, поэтому их дети не чувствовали себя неполноценными. Меня всегда невероятно злило, что я недотягивала до планки, которую ты установила. Хотя, видит бог, я очень старалась. Часто сравнивая нас, я понимала, что терплю одну неудачу за другой. Мне казалось, все сочувствуют, что у тебя такая никчемная дочь, как я.

— Саманта, милая… — Сердце сжалось от боли, выдержать которую казалось невозможным. Ведь она заставила страдать собственного ребенка, которого больше всего на свете хотела уберечь от проблем. Она ведь даже не догадывалась, не видела, как ранима и чувствительна ее Саманта. С легкостью давала советы людям, но не могла помочь себе исправить последствия некогда принятых решений. Как бы все сложилось, имей она возможность передать себе юной все знания, накопленные к настоящему моменту? Умение правильно оценивать события прошлого не приходит с годами само по себе, для этого нужны жизненный опыт и мудрость.

Гейл взяла Саманту за руку и принялась гладить напряженные пальцы, желая расслабить и успокоить дочь.