Наше худшее Рождество

— У нас небольшое стадо, местный климат им подходит.

— А они умеют летать?

Саманта напряглась, ожидая, что он скажет.

— Я никогда не видел, чтобы они летали, но это не значит, что они не умеют.

«Хороший ответ», — подумала Саманта. Таб, похоже, он устроил.

— Смотри, Таб, какие красивые снежные вершины. — Элла ткнула в стекло и покосилась на мать, удивленная ее полным равнодушием к происходящему. Может, она понимает, что навсегда испортит отношения, опровергнув существование Санты. Гейл смотрела в окно, обхватив себя руками и чуть склонившись вперед, будто защищалась.

Она недовольна поездкой? Жалеет, что поехала с ними? Расстроена, что уехала так далеко от дома?

Саманта впервые осознала, что ничего не знает о матери, не считая ее достижений в бизнесе. Макинтайры из Кинлевена, очевидно, были дружной семьей. Что они подумают о разрозненной группе людей, безучастно смотрящих друг на друга? А ведь именно так они, вероятно, выглядят со стороны.

Было время, когда Саманта не вполне понимала, какая она на самом деле, настолько точно старалась соответствовать образу, уготованному ей матерью. Она была добросовестна и трудолюбива, независима до такой степени, что Кайл называл ее дикой, хотя она никогда не понимала, что он имеет в виду. И еще она никогда не позволяла эмоциям влиять на принимаемые решения. Внешне она выглядела идеальной дочерью своей матери. Внутри, однако, была совсем другой. Какая же она настоящая? Та, которую видят люди или которая скрыта от них? Саманту все больше беспокоило, что на вопрос она не знает ответа.

— Вы впервые в Шотландии, Гейл? — неожиданно спросил Броди.

— Нет, но приезжала очень давно. — Мать отвела взгляд от окна. — Я запомнила ее именно такой.

Элла покопалась в сумке и протянула Таб бутылку воды.

— Когда ты здесь была? Почему никогда нам не рассказывала?

— В медовый месяц.

Саманта так быстро повернулась, что чуть не потянула мышцу. В медовый месяц?

Сестры переглянулись. Мать никогда не рассказывала об их отце и своей личной жизни. Но теперь ясно, почему она не сразу решилась ехать в Шотландию. Это место должно было о многом ей напоминать.

Если Броди и удивился, что дочерям неизвестен такой важный факт из жизни матери, то не подал вида.

— Отличное место для медового месяца, только не зимой.

— Зима — идеальное время, — возразила Гейл. — Было тепло и уютно. Днем мы гуляли по заснеженному лесу, а вечером лежали, обнявшись, у камина.

Саманта попыталась представить мать лежащей в объятиях мужчины на диване у камина. Почти невозможно, учитывая, что она никогда не видела фотографий отца. Однажды они спросили у мамы, но она ответила, что их нет. Девочки решили, что мама горевала из-за потери мужа и уничтожила все напоминания о нем.

Саманта всегда сожалела, что отец скончался, когда она была совсем маленькой, и, лишь став взрослой, смогла оживить какие-то воспоминания.

Она сочувствовала горю Броди, но одновременно завидовала тому, что он знал отца и мог по нему тосковать.

Саманта не представляла, каким был брак матери. Отец стал для нее тем единственным, потому она и не смогла позже выйти замуж? Насколько ей известно, у матери не было мужчин после смерти отца.

Разумеется, возвращаться в те места, где прошел медовый месяц, больно. Гейл всегда блестяще владела собой, со стороны могло показаться, что она вовсе не испытывает тех эмоций, что обычно бывают у нормальных людей. Но кто на такое способен? Возможно, существует две Гейл — та, которую видят люди, и та, что скрыта от них.

У Саманты возникали новые и новые вопросы. Хотелось ухватиться за кончик ниточки и посмотреть, куда она приведет. Жаль, что момент неподходящий, в машине незнакомый мужчина и пятилетний ребенок, который не пропустит ни слова.

Раздосадованная, Саманта смотрела в окно, за которым тьма медленно опускалась на горы.

Мать стала вдовой в двадцать — большая трагедия. Неудивительно, что она никогда не рассказывала о пережитом и всю жизнь внушала дочерям, что эмоциональная несдержанность может причинить женщине много боли.

— Мы почти приехали, — сообщил Броди, свернув на узкую дорогу вдоль реки. По обе стороны тянулись ряды высоких деревьев, вершины их были почти невидимы на фоне темнеющего неба. — Когда-то здесь был лес. Некоторым деревьям сотни лет, они были свидетелями охоты королей и лордов.

Саманта вспомнила о книге, которую взяла с собой, надеясь почитать в тишине в своей комнате. Каким же все-таки был роман родителей? Сейчас невозможно представить мать влюбленной и смеющейся. Неужели она тоже может быть другой?

Саманта проигнорировала мысли себя настоящей, вернулась к привычному строгому образу и сосредоточилась на пейзаже.

— Значит, лес?

— Да. Это лишь небольшая его часть, хотя мы работаем над увеличением площади.

— А куда делись деревья? — поинтересовалась с заднего сиденья Таб.

Броди внимательно посмотрел на нее в зеркало.

— Некоторые срубили для нужд сельского хозяйства и строительства. На других кору, ветки, листья съели животные — лоси и овцы. Мы делаем все возможное, подсаживаем новые, чтобы в эти места вернулись дикие животные.