Наши границы

Всю дорогу до Aldi мы перекрикивали друг друга в песне Atlantis – Seafret, дергаясь в танце на пятой точке. Позабыв всё, что навалилось на мои плечи за последнее время, я просто наслаждалась временем. Алан открыл все окна машины, чтобы каждый слышал то, как хреново мы поём. Морозный ветер, кричащий, что скоро ноябрь, дул нам в уши, отчего через пару минут они начали жалобно ныть и болеть. Смеясь, мы все-таки доехали до магазина. Алан разрешил мне остаться в машине и сам сбегал за упаковкой чая для меня. Вернувшись через пару минут, он завел машину, включил I follow rivers и начал кричать новую песню.

– Я, я следую. Я следую за тобой в глубокое море, малыш. Я следую за тобой.

– Я, я следую. Я следую за тобой в тёмную комнату милый. Я следую за тобой, – в ответ кричала ему я слова песни.

Умирив дружный хохот, Алан взял меня за руку и заставил посмотреть себе в глаза, дергая на себя.

– Мы неплохой дуэт, не так ли?

Конечно, всё не может быть идеально. Где-то есть подвох и вот он.

– Не начинай, Алан. Прошу, я ещё не готова, – завыла я, умоляя его, чтобы он вновь стал моим лучший другом, который будет петь со мной песни, покупать мне сладости и просто быть рядом.

Переведя взгляд с дороги на меня, он окинул меня ледяным взглядом.

– Ладно. Пусть будет, по-твоему. Я уважаю твой выбор, ты же знаешь.

– Знаю, – выдохнула я.

– В середине ноября будет игра. Я хочу, чтобы ты пришла поболеть за меня.

– Конечно, без вопросов.

Удовлетворённый моим ответом, он поставил песню на повтор, и наш дуэт вновь начал кричать песню во все горло.

Когда мы уже почти доехали до парковки университета, телефон Алана зазвонил:

– Да…нет, меня там нет… зачем?.. ладно.

Сбросив звонок, он оторвал взгляд от дороги.

– Ты сможешь припарковать машину, или ты совсем забыла то, чему я тебя учил?

– Смогу, а зачем?

– Фуэнтес решил начать тренировку прямо сейчас, поэтому мне нужно бежать.

– Без проблем, – улыбнулась я, стараясь не подавать виду, что от одной фамилии тренера моё сердце перестало биться.

Алан с благодарностью сжал мою руку.

Кто сказал, что парковка – это самое сложное в вождении? Да я – профессионал в этом. Алан уже убежал в сторону Принстона, а я начала искать место, куда бы пригвоздить эту громадину.

У меня прекрасно получалось переключаться между газом и тормозом, пока на глаза не попалось лишь одно место. И это проклятое место заставило мои булочки загореться от страха. Конечно, мои родители могут легко позволить купить себе или мне данную машину, но я лучше перережу вены ложкой, чем обращусь к ним за подобной помощью, если вдруг оставлю царапину на этой железке.

Чего ты боишься, Грейс? – закряхтела самоуверенность, – ты уже миллион раз садилась за руль и парковалась там, где это было невозможно. Дерзай, крутышка.

Одобрительно закивав уверенности, я дюйм в дюйм припарковала машину. Но так я думала до тех пор, пока грёбанная дверца не смогла открыться достаточно для того, чтобы выпустить меня на волю. Алан поверил мне и доверился, вряд ли друг будет и дальше столь доверчивым, когда увидит открытое окно, куда он должен пролезть, чтобы занять водительское кресло.

Выдохнув, я поджала губы и сделала движение назад, в эту секунду раздался резкий звук незатыкающегося клаксона, в который жали не ладонями, а скорее ступнями ног. Хреновы зеркала, я совсем про них забыла. Пулей вылетев на улицу, я скорей осмотрела машину, которая осталась цела, как и моя жизнь вдали от родительских оков.

– Крошка, да ты, чёрт возьми, чуть ли не уничтожила мою принцессу! – заголосил смуглый парень экзотической внешности, рассматривая фары на своей машине, – ты хоть знаешь, что это за машина?

– Мустанг шестьдесят пятого года, – закатила я глаза, – как он вообще едет? Ты что, разгоняешь его и запрыгиваешь на ходу?

– Тише, принцесса, тише, – поглаживал парень фары своего идеально отпарированного чёрного коня, сидя на корточках и смотря на меня снизу-вверх, его машина едва ли ни чудом ещё держится на ходу, – это она не про тебя.

– Боже, ты шутишь?

– Никогда не говорит так о принцессе, – угрюмого произнёс он, из-за чего я жутко желала съязвить в ответ, но лишь вопросительно выгнула бровь, молча спрашивая, почему я не могу говорит о какой-то железяке таким образом, – она же больше не заведётся нахрен.

Такого ответа я совершенно не ожидала, и такая честность рассмешила меня до приступа асфиксии. Тут он прав: любое телодвижение и она больше не заведётся. И можно будет благодарить Господа, если она ещё и не развалится на части.

– Согласна, – смеясь, сказала я, – ты молишься перед каждым её заведением?

– Принцесса, закрой уши, – произнёс парень, легонько похлопав машину по капоту и выпрямившись с корточек, – женщины совершенно ничего не понимают.

– Я не женщина, – фыркнула я.