Наши за границей

— Да как же без приказчика-то отбирать? Воображаю я, сколько здесь воруют при таких порядках, — сказала Глафира Семеновна и принялась рыться в разном мелочном товаре, то и дело восклицая: — Боже мой, как это дешево! Ведь вот за эти косыночки надо у нас прямо вдвое заплатить. По франку только… Ведь это по сорока копеек. У нас за рубль не купишь. Николай Иваныч, я возьму шесть штук.

— Да куда тебе? Ведь это дрянь.

— Дрянь-то дрянь, но ты посмотри… как дешево. Ведь это чуть не даром.

— Да на что такие косынки? Ведь ты их не будешь носить.

— Буду, буду. Да, наконец, и другие сносят. Тебе даже отлично надевать на шею, когда ты в баню идешь. Вот я эту шляпчонку возьму. Смотри: всего только два франка. Положим, она жиденькая, из бумажных кружев, но…

— Сама ведь не станешь носить такую дрянь.

— Ах, боже мой! Да кому-нибудь подарю. Ах, какие дешевые перчатки! У нас втрое дороже… Перчаток надо купить побольше. Мой номер шесть с четвертью.

Мало-помалу был отобран целый ворох всякой дряни. Глафира Семеновна указала на него приказчику и сказала:

— Пейэ. Иль фо пейэ. Комбьян?

Приказчик стал разбирать товар и считал его стоимость на бумажке. Вышло сорок два франка с сантимами, и он объявил сумму.

— Сорок довольно, — сказал ему Николай Иванович. — Карант. Ассе карант, а остальное в скидку. Ведь это дрянь.

— Nous avons des prix fixes, monsieur…

— Знаем мы эти прификсы-то! Везде и с прификсами скидывают. Карант, а больше не дам. Карант.

— Oh, non, monsieur.

И приказчик, начавший уже было завязывать товар в бумагу, снова развернул его.

— Ну пренон, ну пренон. Карант де е сантим оси… — кивнула ему Глафира Семеновна и заметила мужу: — Здесь не торгуются.

— Вздор. На том свете и то торгуются.

Приказчик пригласил их для расчета в кассу.

Выбор платья

Супруги поднялись по чугунной лестнице во второй этаж Луврского магазина. Второй этаж был занят преимущественно готовыми нарядами, мужскими и женскими.

Здесь уже не было так называемых occasion’oв, то есть выставок товаров, продающихся по случаю, с уступкой, а потому той толпы, которая стояла и двигалась внизу, не было. В отделении дамских нарядов приказчики и приказчицы были уже более прифранченные, более элегантные, чем внизу. На большинстве приказчиков виднелись черные фраки, самые лица приказчиков были как-то особенно вылощены, бороды и усы приглажены и прилажены волосок к волоску, и от них отдавало тонкими духами. Приказчики эти очень напоминали танцмейстеров. Они становились то и дело в красивые, заученные позы перед покупательницами, при ответах как-то особенно наклоняли головы, подобно манежным лошадям. Приказчицы также резко отличались от приказчиц нижнего этажа. Они все на подбор были одеты хоть и в черные, но в самые новомодные платья различных фасонов. На головах некоторых из них красовались элегантные кружевные наколки. Очевидно, что они были одеты в модели магазина и служили вывесками.

Супруги прошли по всему этажу, пока дошли до отделения дамских платьев и confections. Глафира Семеновна восторгалась на каждом шагу, поминутно останавливалась и покупала разную ненужную дрянь. Николай Иванович, таскавший сзади покупки, превратился уже совсем во вьючное животное, когда они прибыли в отделение готовых дамских платьев.

— Сесть бы где-нибудь, — проговорил он, увидя стулья и отдуваясь. — Скверная здесь манера, в Париже, за посиденья на стульях платить, но я бы уж, черт с ними, пожалуй бы, заплатил.

— Садись, садись здесь, теперь можешь и отдохнуть, потому мы именно туда и пришли, куда нам надо, — сказала Глафира Семеновна. — Ведь это-то и есть отделение готовых платьев. Видишь, готовые платья в витринах висят. Смотри, смотри, какая прелесть! — воскликнула она, приходя в восторг и указывая на бальное платье.

В этот момент перед ней как из-под земли выросла рослая продавщица в черном шелковом платье с громадными буфами на плечах, доходящими до ушей, и с большим воротником а-ля Мария-Антуанетта. Ежели бы не желтый кожаный сантиметр, перекинутый через шею, то ее можно бы было принять за королеву из трагедии.

— Модель этого платья, мадам, получила на нынешней выставке большую золотую медаль, — заговорила она по-французски. — C’est le dernier mot de la mode…

— Же ве эн роб де суа муар… — обратилась Глафира Семеновна к продавщице. — Черное шелковое платье думаю я себе купить, — сказала она мужу.

— Гм… — пробормотал Николай Иванович и, сложив пакеты с покупками на стол, стал отирать лоб и лицо носовым платком.

Пот с него лил градом.

— Je vous montrerai, madame, quelque chose d’extraordinaire, — заговорила продавщица и крикнула: — Мадемуазель Элиз! Мадам Перокэ!

Две другие продавщицы тотчас же откликнулись на ее призыв и вопросительно остановились. Первая продавщица тотчас же поманила их. Они подошли и, встав перед Глафирой Семеновной в позу манекенов, начали вертеться.

— Выбирайте только фасон, мадам… Этот или вот этот, — продолжала по-французски первая продавщица, указывая на двух других продавщиц. — А вот и третий фасон, — прибавила она и сама медленно повернулась, показывая зад и перед своего платья.