Наследие Божественной Орхидеи

– Быстрее! – торопила Маримар. Только она открыла рот, чтобы предупредить своих родичей, как пронзительный крик пробудил долину.

– Да здравствует наш зомби-петух! – воскликнул Рей, подбежав к крыльцу.

Маримар увидела, что ее лавровый лист невредим. Она дотронулась до раны на горле и подавила желание завопить вместе с Джеймсоном.

Входная дверь распахнулась, и члены клана Монтойя высыпали из дома, построенного Маримар. Там были Хуан Луис и Гастон, Эрнеста и Калеб-младший, Энрике, tía Сильвия и Рейна.

– Что случилось? – спросил Энрике.

– Они идут! – с трудом переводя дыхание, выпалил Рей. Вдаваться в детали было некогда. – Мы должны защитить Орхидею!

Маримар старалась не думать о дне, который случился семь лет назад, но ничего не могла с собой поделать. Она знала, что Энрике тоже, вероятно, думает о нем, потому что, когда их глаза встретились, он заплакал. Она ни разу не видела его плачущим, ни разу, даже когда он упал с холма после стычки с Орхидеей и получил тяжелый перелом.

Один за другим Монтойя возвращались на крыльцо со своим оружием. Бейсбольная бита и карманный нож, оставленные Крисом, лопата, которой Энрике копал могилу Пенни, разделочные ножи, молотки и гаечные ключи, даже щипцы для завивки волос. Они собрались вокруг дерева Орхидеи. Корни хлопкового дерева выступали из-под земли, как рубцы на коже, ребенок из лунного камня светился. Небо, которое только что было ясным, заволокло тучами. Они повисли над долиной. И две фигуры двинулись по ней, как живое возмездие. Аура Боливара колебалась, как свет на воде. Его одежда местами обгорела. Длинные черные волосы развевались на штормовом ветру. Он стал еще моложе и выглядел почти как на свадебных фотографиях, которые они нашли. Человек, который верил, что мир создан для него одного. Рядом с ним покачивался Лазаро, как будто сильный ветер мог сдуть его, как пух одуванчика.

– Выходи, Орхидея! – крикнул Боливар. – Покажись мне, Божественная!

Монтойя не сдавали своих позиций, но не смогли помешать вспышке молнии, расколовшей хлопковое дерево пополам.

* * *

Божественная Орхидея хотела отдохнуть, но у нее осталось слишком много незаконченных дел. Выходя из дерева с Педрито на руках, она высоко держала голову. Долгие годы она гнала прочь воспоминания о Боливаре Лондоньо III. И вот он явился сюда во плоти. В своем любимом синем бархатном костюме и в том же чертовом цилиндре. Его улыбка, которую она когда-то так любила, сменилась оскалом маньяка, а затем растерянностью.

– Моя Божественная! – он ударил себя кулаком в грудь.

– Ты постарел, Боливар, – сказала она. – Это тебя не красит.

– Mi Orquídea, – воскликнул Боливар, и его голос был столь же властным, сколь и скорбным. Он дышал тяжело и быстро, дрожа и испытующе глядя на нее и их сына. Внутри него горело белое пламя. Бессильная ярость воспоминаний, которые она вызывала. Он захныкал и протянул руку к своей семье. – Ты забрала у меня все, и тем не менее тебе не удалось сбежать.

– Не потому, что я не пыталась, querido[54]. – Когда она высоко держала голову, она оставалась девушкой из шоу, ослепляющей мир своей улыбкой, голосом, очарованием, которые принадлежали ей, и только ей. – Ты всегда знал, как получить желаемое.

– Хватит об этом, Божественная. Вернись ко мне, – тихо заскулил Боливар, словно раненый зверь.

Орхидея посмотрела на свою семью. Они оправились от удара молнии и стояли, готовые защитить ее, как она когда-то пыталась защитить их, но не смогла. Она покинула их много лет назад, но была ли она по-настоящему рядом с ними, когда они нуждались в ней? Маримар возглавила экспедицию к центру мира только для того, чтобы узнать ее прошлое. Несмотря на это, ее семья расцвела без нее, и эта мысль причиняла Орхидее больше боли, чем Боливар. Она никогда больше их не подведет.

Затем ее взгляд упал на Лазаро, почти лишенного жизни. Его доброта была живительным бальзамом, но стала его жесточайшей ошибкой.

– Я же предупредила тебя, что я проклята, когда встретила тебя, Боливар, – сказала Орхидея. – И все же ты по-прежнему меня хочешь?

– Я хочу тебя, Орхидея. Вселенная сочла возможным привести тебя ко мне. Я совершал ошибки, но я отдал свое сердце тебе, одной тебе и знаю, что ты отдала мне свое.

Она задумалась об этом, убирая прядь волос со лба Педрито; призрак его детского лепета еще преследовал ее.

– Оставь в покое остальных и Педрито, – сказала Орхидея, – и я пойду с тобой.

– Нет! – крикнула Маримар. – Только не это. Ты не можешь сделать это после всего, что случилось.

– Мама, – прошептал Энрике. – Мама, пожалуйста. Прошу тебя.

Орхидея подняла руку. Она это сделает. А они это примут.

– Я горжусь вами. Всеми вами.

Затем она вернулась в объятия Боливара. Поднялся ветер. Казалось, тяжесть неба вот-вот раздавит долину. Маримар посмотрела на своего отца, упавшего на колени. Этот человек, утверждавший, что путешествовал по космосу, превратился в ничто.

Она посмотрела на своих родственников. Слабостью Орхидеи была ее семья, и семья привела ее к тому же человеку, от которого она всю жизнь отчаянно убегала.