Наследие Хоторнов

— Что-то тревожит меня это твое молчание в ответ на вопрос о киллерах.

— Все хорошо, — сказала я. — Просто…

— Ну-ка, ну-ка.

Я даже не знала, с чего начать.

— Кто-то подкинул мне в спальню окровавленное говяжье сердце. С ножом.

— Эйвери! — Макс ахнула. — А ну рассказывай все по порядку!

* * *

— Итак, подытожим, — сказала Макс. — У нас есть погибший дядя. Возможно, он жив, не исключено, что он твой отец. Братья-красавчики снова ведут себя как короли драмы, каждый мечтает урвать хоть кусочек от твоей охмурительной задницы, а баба, которая чуть тебя не прикончила, чпокается с твоим папашей?

Я поморщилась.

— Ну, примерно так и есть.

— Знаешь, что я хочу на день рождения? — спокойно спросила Макс.

День рождения Макс! Он ведь завтра!

— Поменьше драмы?

— Троих самых симпатичных дроидов из «Звездных войн». В натуральную величину. И чтоб работали! — поправила меня Макс. — Ну и да, чтобы драмы было поменьше.

— Как ты? — спросила я. Как же редко я задавала ей этот вопрос раньше…

— Замечательно, — заявила Макс.

— Макс.

— Живется нам… неплохо.

— Что-то не слишком верится, — ответила я. Бывший парень Макс пытался продать информацию обо мне прессе, и когда она узнала об этом, то бросила его, а он в отместку прислал ее родителям фотокомпромат.

Едва ли после такого ей «живется неплохо».

— Собираюсь вот в миссионерскую поездку, — сообщила Макс. — Возможно, надолго.

У Макс были очень религиозные родители. То же можно было сказать и о ней самой. Причем ее религиозность не имела ничего общего с желанием им угодить. И все же раньше она про миссионерские поездки не заговаривала.

Неужели дома и впрямь все так плохо? А в школе?

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила я.

— Можешь, — серьезно произнесла Макс. — Скажи своему недопапашке, чтобы съеживал куда подальше. И соснул буйца. И тунца. Сперва тунца, а потом буйца — в таком порядке.

И все же не случайно Макс стала моей лучшей подругой.

— Еще что-нибудь?

— Еще можешь мне рассказать про кубики на животе Джеймсона Хоторна! Как они на ощупь, приятные? — невинно поинтересовалась Макс. — А то видела я тут вашу фотку, и шестое чувство мне нашептало, что ты уже наверняка тесно общалась с его прессом!

— А вот и нет! — возразила я. — Не было у меня никакого «тесного общения» с его кубиками!

— Это еще почему? — строго спросила Макс.

— Не до того сейчас.

— Да тебе вечно «не до того», — послышалось в трубке. — А еще ты не любишь чего-то хотеть. — В голосе Макс зазвучала неожиданная серьезность. — Слишком уж хорошо ты научилась себя защищать, Эйвери.

Ничего нового про себя я не узнала.

— И что же?

— Ты же теперь миллиардерша! У тебя есть целая команда защитников! Весь трепаный мир у твоих ног! В желаниях нет ровным счетом ничего страшного! — Макс выключила воду. — И вовсе не страшно идти следом за мечтой!

— А кто сказал, что она у меня есть? — спросила я.

— Мое шестое чувство, — парировала Макс. — Да и та фотография.

Глава 27

Обнаружив, что Эли дежурит прямо под моей дверью, я ни капли не удивилась. После инцидента с говяжьим сердцем моя участь на ближайшее будущее была предрешена: мне предстояло перемещаться с личной охраной даже по территории поместья. Но что меня удивило — рядом с Эли стоял Грэйсон. На нем был черный костюм, безупречно белая рубашка. Галстука на шее не было. Мне вдруг вспомнилось, как он закатывал рукава, готовясь к драке с братом.

Эли и Грэйсон о чем-то переговаривались вполголоса, но стоило мне переступить порог, как они затихли.

— Ты мне не рассказывала, что кто-то подбросил тебе в спальню окровавленное сердце, — с укором сказал Грэйсон. Надо отдать ему должное, недовольство он умел выражать мастерски. — Почему?

По его тону было понятно: он ждет от меня ответа. А когда Грэйсон Хоторн чего-то хотел, он, как правило, добивался желаемого.

— А когда мне было рассказывать? — попыталась оправдаться я. — Мы с тобой после того случая не виделись! Ты всю неделю бесподобно меня избегал, за исключением пары-тройки случаев!

— Я тебя не избегал, — возразил он, но все же опустил взгляд, не справившись с собой.

В голове у меня снова зазвучал голос Макс, утверждавшей, что я «не люблю чего-то хотеть». Макс часто оказывалась права, и это даже раздражало.

— Ты навещала мою мать, — произнес Грэйсон. Прозвучало это как утверждение, а вовсе не как вопрос.

Я покосилась на Эли. Кажется, у кого-то тут чересчур длинный язык.

— Эй, я ничего такого не рассказывал, — вскинув руки, заявил он.

— Орен? Алиса? — сощурившись, спросила я у Грэйсона.

— Оба раза мимо, — ответил Грэйсон и посмотрел мне в глаза. — Я видел фото вас обоих в отеле. А уж вывод и сам в состоянии сделать.

Я постаралась не вкладывать чересчур много смысла в финальную фразу, но мне тут же вспомнилось, на какой вывод навела Макс та фотография со мной и Джеймсоном. Не из-за нее ли Грэйсон так злится?

Ты первый от меня отказался, подумала я. Ты это выбрал сам.