Наследник

Изумление его было так неподдельно, что я попятился. Мне до этого не приходило в голову, что враги его могут быть столь искусны, чтобы подстроить всё от и до. Не я ли своими глазами видел, что у Альфина есть другой, более могущественный хозяин, которого даже аптекарь называет ни много ни мало — богом.

— Мне кажется, нас хотят поссорить, — сказал я.

— Мне тоже, — ответил он задумчиво.

— Но кто? Кто они?!

— Те, кому нужен другой король, слабый и распутный, чтобы разворовать и развратить страну, утопить ее в вине и оргиях, неужели ты этого не понимаешь?!

Когда он так говорил, я вспоминал Ведбеду. Король, как и эта вредная старуха, не видел середины: или аскетизм, или разврат! Как будто нельзя просто любить женщину, вкусно поесть и иногда в лоскуты напиться.

— Я постараюсь понять, — сказал я твердо, — клянусь вам, я когда-нибудь пойму всё.

В полночь я отправился к Эджелии. В такое время она еще не спала и была, как я и ожидал, совсем не той, что прежде. Она была красива и ярко накрашена, волосы распущены и выкрашены не в серый, а в рыже-каштановый цвет, красота ее выглядывала из всех щелей нарядного, сильно открытого платья. Как я мог принять ее за умную, проницательную скромницу с заурядной внешностью?

В гостиной у герцогини были танцовщицы, несколько приятельниц того же вида и пара юных пажей с затуманенными лицами.

— Я не вовремя? — спросил я удивленную хозяйку.

— Отчего же? — ничуть не смутилась она, — вы всегда кстати, ваше высочество.

— Тогда все — брысь отсюда, — скомандовал я.

Стало странно тихо.

— Я кому сказал! — рявкнул я грозно.

Не знаю, считали они меня наследником всерьез, или нет, но разбежались быстро как тараканы. Эджелия осталась сидеть невозмутимо и вызывающе.

— Как грубо, ваше высочество… право, не ожидала от вас!

Я наклонился над ней.

— Тебе так гораздо лучше.

— В самом деле?

В глазах у нее была легкая паника, она, конечно, не ожидала, что я так скоро к ней приду, если вообще когда-нибудь догадаюсь, в чем дело.

— Пошли-ка в спальню, — сказал я.

— Зачем?

— Как это зачем?

Я взял ее за руку и потащил за собой. Она упиралась, пришлось схватить ее в охапку, швырнуть на кровать и запереть дверь на засов.

— Ты что, с ума сошел?

— Почему же?

Эджелия спрыгнула с кровати, но скоро снова оказалась там, только теперь руки мои сжимали ее прекрасную шею, путаясь в жемчужных бусах. Не больно. Чуть-чуть. Но что-то все равно треснуло и порвалось в ее и без того вызывающе открытом платье. Эджелия поняла, что попалась, и черные глаза ее вспыхнули нестерпимым огнем.

— Пусти меня! Мужлан! Чудовище!

— Позавчера ты меня не боялась. Или тебе непременно нужны свидетели?

— Пусти!

— Кто велел тебе соблазнить меня? Отвечай быстро, пока я тебя не придушил!

— Король, — прохрипела она.

— Врешь, — сказал я зло, — снова врешь!

Эджелия закашлялась, я разжал руки, но плечи ее всё равно прижал к перине, чтоб она не вырвалась.

— Чудовище, — сказала она, — весь в папочку… это он мне велел, с него и спрашивай!

Лгала. Легко и артистично, как всегда. Я не мог отказать ей ни в уме, ни в таланте. Мы напряженно смотрели друг другу в глаза.

— Тебе всё равно придется сказать мне правду, — проговорил я в тихой ярости, — я ведь тебя не выпущу, а то и придушу как воробья. Ну? Что ты будешь делать?

Она тихо застонала. Но это был не тот стон. Я вдруг понял, что держу в руках чертовски красивую, полураздетую женщину, сильную, горячую, с безумными от страсти глазами.

— Чудовище… — прошептала она извиваясь, а дальше были уже ее обжигающие губы.

Она была все-таки умнее меня, или просто гораздо опытней в таких делах. Я не любил ее, я был груб, я мстил ей, но она упивалась моей грубостью, я стискивал ее до синяков и кусал чуть ли не до крови, но она только рычала от удовольствия как львица.

Потом я опустошенно сидел рядом с ней, смотрел на нашу разбросанную по полу одежду, на изящные очертания ее расслабленного тела и долго вспоминал, зачем пришел. Раньше со мной такого не бывало. В этом дворце я незаметно превращался в животное.

— Так кто велел тебе меня соблазнить?

Эджелия повернула ко мне свое раскрасневшееся лицо и устало усмехнулась.

— Ты несносен…

— Я не могу иначе. Мне нужно знать, что всё это значит. Кто хочет поссорить меня с отцом, и кто хочет моей смерти.

— Мне приказал король, я же тебе говорила. Разве я послушала бы кого-то другого? Я! Герцогиня Тиманская!

— Вот именно. Ты не послушаешь никого, разве что сама не будешь кровно заинтересована… вам нужен другой король, не я и не мой отец, вам плевать на Лесовию! Власть и деньги — только такие аргументы вы понимаете…

Она села, обняв колени и прикрываясь волосами как шалью, она не спешила мне что-то доказывать или объяснять, только смотрела исподлобья своими черными пронзительными глазами, в которых была одна усталость и тоска.

— Ты мне не веришь… но хотя бы прекрати меня ненавидеть, по-моему, мы квиты.

— Ты мне так и не ответила.

— Ответила. Только ты не слышишь. Ты презираешь меня и не допускаешь мысли, что я тоже боюсь. Я тоже хочу жить, наследник! И я выполню всё, что он мне прикажет.

— Кто?

— Король.