Наследник

С этими словами Ластер решительно бросил зеркало в камин. Я вскочил от неожиданности. Это действительно было чудовищно, видеть, как на глазах в считанные секунды исчезает немыслимая по сложности и по возможностям вещь. Первым моим порывом было вытащить ее прямо из огня. Потом я вспомнил, что она не горит. Моя маленькая пластинка тоже не пострадала во время пожара в Тиноле.

— То-то же, — усмехнулся Ластер, видя мое смятение, и каминными щипцами вытащил зеркало обратно.

Оно даже не нагрелось. Я сжал его дрожащими руками и в отчаянии прислонился горячим лбом к прохладному стеклу.

37

Вечер наступил незаметно. Вернулся аптекарь, ушел по своим делам Ластер, а я всё сидел, напряженно глядя в моделятор, не обращая внимания на скрип повозок и крики детворы за окном. Как его уничтожить, я уже понял, это было до одурения просто! Осталось только решиться на это, а перед этим еще и снять с короля защиту, лишить его того невидимого кокона, который предохраняет этого маньяка от нечаянной смерти.

Решения приходили сами собой. Моделятор словно подсказывал мне, когда я сосредоточивался до такой степени, что весь внешний мир исчезал. «Снять защиту, снять защиту, снять защиту…» Цвета активизировались сами: алый, два синих, фиолетовый, розовый и фиалковый по диагонали прямоугольника. Мне очень страшно было активизировать «пуск», а вдруг я ошибался? Потом очень вовремя я вспомнил, что не указал, с кого же все-таки снять защиту? Коснулся стекла, вернулся к зеркалу и очень хорошо представил себе надменное ястребиное лицо короля с залысинами на лбу. Я пока его не убивал, я только снимал защиту, чтобы он стал такой же игрушкой в руках судьбы, как и все мы.

Потом я мог бы его и убить, так же как он поступал с другими, но какой-то внутренний закон запрещал мне убивать и вообще использовать моделятор в своих целях.

Это превышало бы степень отпущенной мне свободы. Никто: ни я, ни Ластер, ни кто-то другой, более умный и порядочный, почти что святой, — не смел пользоваться этой вещью. И я понимал это остро, как сам Господь Бог, сотворивший этот мир. Одним движением пальца или глаз я мог спасти всех больных в холерном бараке, но кто бы мог поручиться, что это не выльется в страшное наводнение или засуху, если не в столкновение планет? Равновесие — очень шаткая вещь в мире. Раз мы живем в этом мире, мы всё должны делать сами, своими руками, своими нервами, своими слезами, своими жизнями! А чудо — оно слишком дорого обходится!

Ластер появился, когда уже стемнело.

— Астафея не пришла? — удивился он, — странно, мы с ней договаривались.

— Наверно, у нее свои дела во дворце, — предположил я.

— Что ей там делать, если моделятор здесь? — почти с презрением сказал он, — мы завтра же улетим отсюда.

— Послушай, — тон его мне не понравился, — у нее могут быть свои личные интересы, тебе не кажется? Может, она и вовсе никуда не полетит?

Тут и мне досталось от его надменности.

— Астафея полетит со мной, когда я скажу, — заявил он жестко, и я понял, что в своем праве на нее он даже не сомневается. И ставит меня в известность.

Я как будто увидел историю их отношений. Они были прозрачны. Юная девушка, талантливая, красивая и способная любить самоотверженно и преданно, и мужчина намного старше ее, помешанный на своей работе, знающий себе цену и, видимо, уставший от женской любви до полного равнодушия. Он не любил ее, просто не отказывался и хладнокровно использовал ее в своих целях. Она изо всех сил старалась ему угодить, и это уже вошло в норму.

Я только одно перестал понимать: при чем тогда здесь я? Ради меня она тоже шла на жертвы. Но ради меня ли? Или ради этого проклятого моделятора, который нужен Ластеру? Мне показалось, что лицо мое покрылось пленкой, так оно одеревенело, во рту стало кисло.

— Она что, твоя любовница? — спросил он равнодушно, — очевидно, ради великой цели у них допускалось всё, это его, конечно, не радовало, но и возмутить особенно не могло.

Я проглотил кислоту и усмехнулся.

— Что вы, доктор. Я женат. И к тому же некрофил…

По-моему, мой ответ его все-таки успокоил.

— Твои шутки уже повторяются, — заметил он беззлобно, — и вообще у тебя изможденный вид, как будто на тебе поплясали.

Я отряхнулся.

— Только не надо меня лечить, мне вполне хватит крепкого чая.

Чай мы пили вместе с аптекарем. Невозмутимый старик был в курсе всех событий и ничему не удивлялся. Альфин жил у него уже три года и приучил ко всему. Аптекарь только подтвердил, что его приемный сын должен был прийти сегодня не позже восьми. Я мог объяснить отсутствие Астафеи только одним: вмешательством короля, от этого хотелось перебить все чашки и запустить чайником в окно.

Мы снова поднялись наверх. Я был разочарован и зол.

— Мне надо во дворец, — сказал я, — пойду проверю, что с ней.

— После того, как украл моделятор? — Ластер посмотрел на меня, как на идиота, — тебе на пятьсот светолет нельзя приближаться ко дворцу. Или не понимаешь?

— Интересно, ты всех принимаешь за болванов, или только меня?