Наследник

Свет от половинки луны слабо освещал полупустую комнату, зеленую обивку, стол и кресло. Никакого зеркала на столе не было.

Потом мне было досадно и смешно. Я возомнил себя хитрее короля! Я решил, что мне так просто всё удастся! С первой попытки! Возвращались мы тем же путем, но гораздо быстрее, почти бегом. И я снова прошел через Красную комнату, и снова увидел ту могилу, и снова не смог пройти мимо.

— Кто здесь? — тихо спросила Астафея.

Я обернулся к ней в отчаянии.

— Хочешь знать, как всё было? Хочешь?!

— Вам от этого будет легче?

— Никогда, — сказал я.

Думать надо было не об этом, а о том, куда король спрятал моделятор. Ключей у него не было, значит, он это сделал еще вчера ночью, или утром. Осторожный бес! Никому не доверяет!

— Может, вы его просто не заметили? — предположила Астафея, согревая перчаткой замерзший носик.

— Это же не иголка, — усмехнулся я, — и не лист бумаги. Это довольно большое зеркало, его нельзя не заметить.

— Если вы имеете в виду прямоугольное зеркало в белой раме, — сказала она, остановившись и вцепившись мне в рукав, — то оно у него в спальне.

Я смотрел в огромные черные глаза на маленьком лице, опушенном лисьей шапкой в искристых снежинках, и не мог сосредоточиться на самом главном.

— Ты была в его спальне? — пробормотал я.

И получил. И по заслугам.

— А это уже не твое дело, — сказала она резко.

— Ладно, — согласился я, — ты говоришь, прямоугольное зеркало в белой оправе?

— Вот именно.

— Поздравляю тебя, ты видела моделятор, — сказал я.

— Поздравляю тебя, — передразнила она, — из спальни тебе его никогда не выкрасть. И мне тоже.

Мы долго шли молча по пустому сонному городу.

— Надо его чем-то отвлечь, — проговорила она наконец.

— Чем? У него режим, должно случиться землетрясение, чтобы он не лег ночью спать.

Мы прощались в вестибюле у нее на четвертом этаже. Она выглядела усталой, продрогшей и почему-то не такой юной, как я привык ее воспринимать. Наверно, ее выдавали глаза, которым надоело смотреть на наш несовершенный мир.

— Иди спать, — сказала она тихо, — я что-нибудь придумаю, иначе, зачем я здесь…

— Зачем Ластеру моделятор эрхов?

— Это его работа. Он изучает их следы по всем планетам. И даже каким-то образом общался с ними. Только не подумай, что ему нужно мировое господство! — Астафея усмехнулась, — мы выше этого.

— Ты забыла, что я тоже армин? — напомнил я.

— Ты тоже выше этого, — сказала она уверенно, — когда-нибудь мы все вместе вернемся на Арцемиду, забудем о смерти и изучим этот загадочный моделятор.

— С чего ты взяла, — спросил я с тихим раздражением, — что его можно изучить? Там миллиарды комбинаций, и каждая по незнанию грозит катастрофой. С чего ты взяла, что я намерен его изучать? И с чего ты взяла наконец, что я полечу на вашу Арцемиду?

Она досадливо нахмурилась.

— Как много вопросов… я бы полетела за тобой на край света не раздумывая.

— И напрасно. Я не люблю тебя. И ничего не изменилось, не надейся. Ты всё та же маленькая притворщица, которую я не простил и никогда не прощу. Я общаюсь с тобой только по необходимости.

— Очень жаль, — сказал она, не смутившись и не обидевшись, — сердцу, конечно, не прикажешь, а дружбу жаль. Мы могли бы быть отличными друзьями, наследник…

Я поразился, как высоко она себя ценит, что так свободно говорит о своей совершенно безнадежной любви, и даже такая наглая и откровенная отставка ничуть не задела ее самолюбия. Это я был дураком. Дураком, что не оценил ее, дураком, что обиделся, и трижды дураком, что от нее отказался.

— Какая может быть дружба, после такой комедии? — усмехнулся я, — а за ключи, конечно, спасибо.

На том мы и расстались.

35

Я лег почти на рассвете, поэтому проспал начало утреннего приема. Мне повезло, что король тоже задерживался, и прием еще не начался.

Придворные кавалеры подпирали стены и колонны, дамы сидели в креслах и обмахивались веерами, испуганно поглядывая на меня из-за перьев, у самых входных дверей взволнованно толпились чиновники и мелкое дворянство с прошениями.

Я ответил на поклоны и подошел к Мезиа. Мы как-то двусмысленно поговорили о погоде, пока я не заметил в толпе человека, лицо которого показалось мне очень странным и чем-то знакомым.

Он был небольшого росточка, лысоватый, с острой бородкой и очень близко посаженными грустными глазами. От аккуратной белизны его манжет и жабо и строго сидящего на хрупкой фигуре серого костюма веяло каким-то ученичеством и детской невинностью.

Я хотел спросить о нем у Советника, но он быстро исчез, как юркий серый мышонок, словно испугавшись моего внимания.

— У вас вчера ничего не вышло? — усмехнулся Мезиа, — или король уже не появится?

— Появится, — сказал я, — не всё сразу.

— Что-то очень долго его нет. Обычно он пунктуален.

От одной мысли, что король опаздывает потому, что Астафея снова находится у него в спальне, меня бросило в озноб.