Наследник чародея. Школяр. Книга первая

Он опять ударил по двери со всей дури. Замок жалобно хрустнул, силуминовый язычок треснул и сломался. Дверь распахнулась. Следом за ней в квартиру влетел участковый. Я успел отшагнуть в сторону, только совершенно случайно вытянул ногу, об которую он и споткнулся. Дубовицкий растянулся в коридорчике, едва не ударившись головой об стену. Следом за ним в квартиру ворвался еще один милиционер с погонами сержанта, попытался ухватить меня за шею. В дверном проёме показались еще две фигуры: какой-то незнакомый мне невысокий чернявый мужик в кепке, надвинутый чуть ли не на глаза, и старая цыганка, которую все звали «бабка Зара». Я увернулся от руки сержанта и заорал:

— Пожар! Горим!

От неожиданности и Дубовицкий, и тот, другой милиционер замерли. В коридоре защелкали замками двери. Чернявый с бабкой Зарой направились вниз по лестнице на выход, не желая участвовать в перепалке с моими соседями.

— Какой пожар? — не понял сержант. — Где?

— Пожар! — продолжал орать я. — Караул! Горим!

На лестничной площадке хлопнула одна дверь, затем другая, третья…

— Где пожар?

На лестничной площадке перед нашей распахнутой дверью показались соседи — тётя Маша, дядя Володя из «двушки» слева, дядя Ваня из квартиры сверху. Тётя Маша заглянула в дверь и зычно поинтересовалась:

— Что это за безобразие?

Дубовицкий подошел к двери, злобно сказал:

— Не мешайте работать органам!

И попытался закрыть дверь. Не тут-то было! Тётя Маша подставила ногу, толкнула майора в грудь, вошла в прихожую:

— Ты что это, майор, за бардак вытворяешь? Двери по ночам советским гражданам ломаешь? Детей пугаешь? Совсем берега попутал?

— Не мешайте работать, гражданка Киселева! — Дубовицкий опять попытался вытолкнуть тётю Машу за дверь, упираясь своими руками ей в плечи. Тронуть необъятную грудь боевую бабушку он не рискнул. А вот тётя Маша в ответ легко отбила его руки да ещё и заорала:

— Ты куда ручонки свои тянешь?

Она развернулась и гаркнула:

— Вовка! Дуй к автомату, звони 7−00–12, вызывай опергруппу на мой адрес. Дежурному скажешь, что я просила.

Сосед дядя Володя, мужик лет 50-и с хвостиком подорвался вниз по лестнице. Дубовицкий с тоской посмотрел ему вслед и вздохнул:

— Ну, вот тётя Маша, что ты вечно лезешь, куда тебя не просят, а?

Телефон 7−00–12, номер которого назвала тётя Маша, принадлежал дежурному областного УВД. Кем же тогда была наша соседка, если дежурный УВД должен был её знать, причем по имени?

Да и Дубовицкий вдруг реально напугался. Выглядел он, конечно, уже совсем не так, как месяц назад. Некогда пухлые щеки обвисли брылями, лицо из багрового стало каким-то серым. Мундир болтался, как на вешалке. А ведь раньше, буквально с месяц назад участковый мог застегнуть пуговицы на кителе только при глубоком выдохе!

Он обернулся, посмотрел на меня, потом на соседку. Сержант, который ворвался в квартиру вслед за ним, бочком-бочком выскочил и побежал вниз по лестнице.

— Ты чего к ребенку пристал? — продолжала негодовать тётя Маша. — Он после операции, а ты на него с кулаками⁈ Совсем совесть потерял со своими цыганами! Давно в инспекцию по кадрам не вызывали? Так я тебе устрою!

Она замолчала, переводя дух, перешагнула порог квартиры, глянула на дверной замок, хмыкнула:

— Ну, всё, Игорёк, считай, допрыгался!

Дубовицкий сплюнул на пол прямо у меня под ноги в прихожей:

— Ладно, увидимся ещё!

Он вышел. Хлопнуть дверью не получилось. Сломана она была. Тётя Маша прошла на кухню, уселась за стол, скомандовала:

— Антон! Поставь чайник. Будем наряд ждать. А вы, — она обратилась к соседям, мявшимся на лестничной площадке, — тоже ждите! Милиция приедет, объяснения отбирать будет! Ждите, чтоб заново вас не будить.

Время было уже заполночь.

На удивление наряд — капитан и два сержанта — приехали достаточно быстро, не прошло и получаса. Первым в квартиру и, сразу на кухню, прошел, конечно, капитан. Сержанты остались стоять в прихожей. Я вынес им табуреты:

— Садитесь, пожалуйста!

— Садятся в тюрьму, — мрачно пошутил один. — Правильно говорить, присаживайтесь.

— Тогда стойте, раз не нравится! — отозвалась с кухни тётя Маша. — Антон, дай еще кружку. Налей чаю капитану!

— Капитан милиции Шишкин, уголовный розыск, — капитан протянул тёте Маше удостоверение. — Старший дежурной опергруппы УВД.

Тётя Маша внимательно посмотрела документ, кивнула, сообщила:

— Киселева Мария Гавриловна, пенсионер.

— Я в курсе, товарищ полковник! — отозвался капитан.

— Хм… Помнят! — довольно ответила тётя Маша. — Тут такое дело, капитан… Кстати, можно тебя по имени-отчеству называть? Нет возражений?

— Какие возражения, Мария Гавриловна? — усмехнулся капитан. — Только лучше просто по имени. Молод я еще, что б Вы меня по имени-отчеству звали.

— Ну, по имени, так по имени, — согласилась тётя Маша. — Так вот, Вениамин, наш участковый майор Игорь Михайлович Дубовицкий совсем зарвался. Среди ночи вместе с местными жителями, представителями так называемой негативной среды, ворвался в дом к несовершеннолетнему Антону Ковалеву, сломал ему дверь…