Наследник имения Редклиф. Том третий

Не одной Эмми жилось привольно въ Рэдклифѣ. Чарльзъ чувствовалъ себя также очень хорошо; онъ искренно сошелся съ Филиппомъ во время своего двухъ-мѣсячнаго пребыванія у него въ гостяхъ. Оба молодые человѣка читали, работали и катались, постоянно вмѣстѣ. Пока головныя боли Филиппа не допускали его до серьезныхъ дѣлъ, Чарльзъ неутомимо исправлялъ должность его секретаря и бухгалтера. Его такъ это пріучило къ дѣлу, что впослѣдствіи онъ самъ радовался, видя, какъ много пользы онъ приносилъ своему двоюродному брату. Чарльзъ съ гордостью возсѣдалъ на своемъ диванѣ, окруженный счетными книгами, и съ любопытствомъ читалъ газеты, гдѣ приводились въ примѣръ краснорѣчивыя рѣчи почтеннаго депутата изъ Мурорта.

Какъ только Филиппъ окрѣпъ достаточно для того, чтобы пуститься въ экипажѣ немного далѣе обыкновенной прогулки, онъ и Чарльзъ отправились съ первымъ визитомъ къ Торндалямъ.

Молодыхъ людей встрѣтили съ распростертыми объятіями, и пока Филиппъ ходилъ съ лордомъ отцомъ по парку, дамы окружили Чарльза и засыпали его вопросами о семьѣ Килькорановъ, куда ихъ Джемсъ поѣхалъ недавно гостить. Зная очень хорошо, что именно кроется подъ формою простодушнаго вопроса, Чарльзъ потѣшилъ себя тѣмъ, что поддразнивалъ барышень, описывая имъ прелести и достоинства лэди Эвелины.

Возвращаясь въ кабріолетѣ домой, онъ со смѣхомъ передавалъ своему двоюродному брату, какіе маневры употребляли сестры Торндаль, когда дѣло до шло до Эвелины.

— Ты знаешь, что Джемсъ намѣренъ за нее свататься? — сказалъ Чарльзъ.

— Слышалъ, но онъ мнѣ это сообщилъ по секрету, и потому я не считалъ себя въ правѣ передавать это другимъ, — отвѣчалъ Филиппъ, и они оба замолчали, не желая продолжать щекотливаго разговора. Черезъ два дня послѣ этого пришло письмо отъ Шарлотты съ извѣстіемъ, что Эвелина отказала Торндалю. „Бѣдный мистеръ Торндаль, писала она, уѣхалъ отъ насъ сегодня утромъ съ носомъ. Вчера у него были длинныя конференціи, окончившіяся повидимому неблагополучно, потому что вечеромъ, какъ мнѣ показалось, онъ употреблялъ неестественныя усилія, для того чтобы показаться веселымъ. Мабель никакъ не можетъ выпытать отъ Эвелины причины отъѣзда молодаго человѣка. Спросили бы меня: я знала бы что отвѣчать“.

— Шарлотта, кажется, подозрѣваетъ что-то, — сказалъ Чарльзъ:- и я увѣренъ, что она не ошибается. — Эва превлюбчивая, и если она отказала Торндалю, это значитъ, что у нея сердце занято. Кстати, я предчувствую, что предметъ этой страсти — учитель!

— Джоржъ Фильдеръ! Не можетъ быть! — воскликнулъ Филиппъ.

— Развѣ ты не помнишь, какъ каррикатурно она его описывала? — замѣтила Эмми.

— Именно потому-то я и думаю, что она его полюбила. Онъ понравился ей своей оригинальностью.

Филиппъ недовѣрчиво улыбнулся.

— Да, смѣйся, — возразилъ Чарльзъ. — Вы, красавцы, не поймете никогда, что такое интересное безобразіе. Сердце женщины чрезвычайно прихотливо. Попомните мое слово, она любитъ учителя.

Этотъ разговоръ очень взволновалъ всѣхъ троихъ. Они стали ожидать съ нетерпѣніемъ новыхъ извѣстій, и, наконецъ, пришло письмо отъ самого Джемса Торндаль. Филиппъ прочиталъ его про себя и вздохнувъ, замѣтилъ громко: Бѣдный Торндаль! Ева не знаетъ, кого она отнвргла!

Эдмонстоны не упоминали ни одного слова объ Эвелинѣ въ своихъ письмахъ къ Чарльзу и къ Эмми, но Шарлотта прислала какое-то особенно торжественное посланіе, вовсе не похожее на прежнія шутливыя, насмѣшливыя свои письма, такъ что зоркій глазъ брата немедленно угадалъ, что въ Ирландіи кроется какая-то тайна.

Насталъ ноябрь, а гольуэльская семья все еще гостила у бабушки и у Килькорановъ. Нанонецъ мистриссъ Эдмонстонъ прислала письмо на имя Эмми и та, прочитавъ его, невольно ахнула. Вотъ что ей писала мать:

Килькоранъ. Ноября 6-го.