Наследник из Сиама

Гладя его по щеке тыльной стороной ладони, она приговаривала:

— Милый, не нервничай, это решенный вопрос. Не надо стонать, рычать, стучать ладонями о руль, — перечисляла София его действия. — Современная женщина не должна лежать камнем на плечах мужа.

— Я разрешаю: лежи камнем на моих плечах хоть всю жизнь.

Она рассмеялась, поставила локоть на край окна и, подперев голову ладонью, смотрела на этого замечательного человека. Приятно, черт возьми, когда о тебе заботятся, Артем пылинки с нее сдувает — она ведь ребенка ждет, а раньше София сдувала пылинки с неблагодарного Борьки, но ей в конце концов надоело работать сквозняком. Нет, она будет благодарной и постарается продлить состояние счастья до глубокой старости.

— А что там с охраной? — вспомнила София.

— Охранников убийца вырубил, потом пришел к ним, спокойно стер видео и… Извини! — Артем вытащил мобильник, нажал на кнопку и через несколько секунд разговаривал с Володей. — Вова, ты еще там?.. Отлично. А криминалист?.. Скажи ему, пусть срочно проверит систему видеонаблюдения, если не разбирается, пригласите спецов из охранной фирмы… Молодец, правильно. Убийца может оказаться в памяти компа фирмы или другого сервера, куда поступает сигнал видеонаблюдения. Ну, все, пока. Что ты спросила, София?

— Что с охраной.

— Ага. Понимаешь, самая надежная охрана — человек, с ним никакая техника не сравнится, во всяком случае, в наше время. Может, когда-то сделают роботов-суперменов, которые на лету будут хватать пули стальными пальцами, а пока… только человек. Он видит, чувствует, угадывает. Он должен предвидеть опасность, вовремя прикрыть собой клиента или спрятать его, помочь ему, если того ранят. Но человек уязвим и смертен, как и его клиент, это огромный минус. Наши охранники то ли выпили, то ли съели еду с дозой снотворного и крепко спали, даже выстрелов не слышали.

— Жалко старика Бубнова, он просто убит горем…

— Жалко? Есть одно «но», и очень весомое: Ирака от нормальных людей отделяет его прошлое, далеко не почетное. В свою бытность он никого не жалел. Бубнов вор, грабитель, все, что ты видела в его доме, — за чужой счет. Я уверен, что и жизни он крал, может, сам и не марался, но приказы убить отдавал. А нам устроил какое шоу! Нельзя было у ЗАГСа все объяснить и попросить о помощи? Что ты! Это был бы не Амиран-Ирак, он привык заставлять, подчинять, указывая на дистанцию: он властелин, остальные — вассалы. Так что, София, не стоит Бубен твоей жалости.

— И твоего кипения, — заметила она, улыбаясь.

В сущности, профессия Артема исключает жалостливость, потому что никогда он не бывает уверен, кто именно стоит перед ним: ангел во плоти или дьявольское отродье. На то он и фанат своего дела, профессионал с большой буквы и ее муж — второй по счету, но других больше не будет. София громко поцеловала свои пальцы и приложила их к щеке Артема, он мгновенно перехватил ее руку, в ответ поцеловал пальцы и отпустил. Реакция у него, конечно, на уровне скорости света.

— Слушай, Артем, ты не заметил… наш Вовка какой-то не такой.

— В смысле? Что значит — не такой?

— Не знаю, как объяснить… Глаза у него грустные.

— Не-а, не заметил. Не переживай, если у него что-то не так, я первый узнаю. Ты голодная, давай заедем по дороге и поедим? — предложил Артем.

— Я два банана съела, а вот ты наверняка голоден как волк.

— Ну, я-то потерплю, мама там наготовила на полк.

— И я потерплю. Короче, шеф, гони в деревню.

Устроившись поудобней — полулежа, но чтобы ветер попадал в лицо, София вернулась…

К своему роману

— Ваше сиятельство… — сладко закурлыкал Зыбин, извергая белые паровые клубы, будто Змей Горыныч, к счастью, не огненные.

— Добрый день, Виссарион Фомич, — бросила Марго, обойдя его и остановившись в двух шагах от проруби. В данную минуту ее занимал не начальник следственных дел, а страшное зрелище. — Что это тут у вас? Боже мой… Женщина… вмерзла в прорубь… В ее спине нож!

— Мы как раз собирались извлекать даму, — сказал Кирсанов.

Он не предложил Марго отойти в сторонку (или вернуться в экипаж) — лишь бы не смотреть на извлечение несчастной из проруби, от этого дамы умереть могут, а не только в обморок упасть. Нет, Кирсанов знал графиню, у которой не было привычки экзальтированно заламывать руки и падать в глупые обмороки, он указал ее сиятельству на одну деталь, вторично присев на корточки возле трупа:

— Взгляните, ваше сиятельство, на ребре ладони у нее шрам.

Графиня тоже присела — ей было глубоко безразлично, что ее поведение слишком вольно. Вынув руку в лайковой перчатке из меховой муфты, она провела указательным пальцем по воздуху вдоль ребра ладони мертвой дамы от мизинца до запястья, одновременно произнеся:

— Какой ровный разрез… аккуратный… тонкий… ни одного изгиба…

— Совершенно верно вы заметили, — сказал Кирсанов. — Она поранилась весьма острым предметом с тончайшим лезвием. Однако рану получила давно. Очень давно. Не два, не пять и не десять лет назад, а значительно больше.

Он выпрямился и протянул руку Марго.

— Неужели? — поднялась и она, опираясь на его руку.