Наследник

В городе было не слишком тревожно и уныло, с кошмарными девяностыми годами не сравнишь, но все равно кризис чувствовался: цены на продукты и транспорт ползли вверх, пенсионеры в магазинах опять начали поругивать власти (впрочем, до обычной лет десять назад площадной лексики в адрес «дерьмократов» не доходило). Вспомнилось, что Питер в 1998 году выглядел совсем мрачным, грязным и неухоженным, в воздухе висело ощущение тотальной безнадежности – как раз тогда Славик уходил в армию, и там было сытнее, чем на гражданке. Сейчас многое изменилось, метут улицы, полным-полно предновогодних огней, люди смотрят куда веселее.

Если пережили девяностые, то на нынешний кризис – плюнуть да растереть. Выкрутимся.

Особенно если вспомнить о ячейке в «Альфа-банке».

Раз уж появилось много свободного времени, использовать его надо рационально. Постоянно сидеть дома не хочется, почему бы не устроить загородную прогулку? Тем более что Алёна на улицу практически не выходит – до магазина и обратно. Надо менять образ жизни на более активный.

Славику нравилось, что новая подруга, в отличие от большинства прежних, и думать не думает о «серьезных отношениях», у Алёны другое мировоззрение – понимает, что в этой сфере «обязательства» могут быстро разрушить уютную психологическую связь между людьми. Любовью они занимались по три-четыре раза на дню, непринужденно и с романтической легкостью – на кухне, в душе, да где угодно, едва возникало желание. Ни единого раза не повысили друг на друга голос, полная совместимость: Славику нравилось все, что делала и говорила Алёна, равно и наоборот – бывшая лондонская бизнес-леди наконец-то получила от мужчины то, что нельзя ожидать от пригламуренных офисных метросексуалов: умеренную брутальность, интерес к тебе, как к человеку, а не пути продвижения по службе через постель, и открытую душу простого парня без лишних амбиций и тараканов в голове.

То, что Славик нежданно-негаданно стал аргусом и коснулся фантастической тайны, отошло на второй план. Многие другие тоже занимаются необычным делом: служат в спецназе, летают в космос или управляют адронным коллайдером в Женеве. Ничего особенного.

– Завтра встанем рано, – предупредил Славик. – С тебя бутерброды и термос с кофе, возьмем с собой, перекусить… Поедем дышать свежим воздухом, как раз снег выпал.

– Куда? В Павловск? Петергоф?

– В Репино. – Перед Славиком на миг встал образ Гончарова, советовавшего не приближаться к даче, но ведь существует разница между «просто посмотреть» и «потрогать руками»? Вот и посмотрим. – На залив.

– Залив? – Алёна скептически хмыкнула. – Думаешь, я забыла о второй Двери? Ох, нарвемся…

– Постараемся не нарваться. Обойдем вокруг, глянем, что происходит. Владимир Платонович сказал, будто дача и участок проданы, вроде бы там должно начаться строительство. Не знаю, что именно мы увидим, но я чувствую… Зов, наверное. Дверь притягивает.

– Ты это серьезно?

– Вполне.

– По-моему, гораздо проще сходить на ту сторону прямиком из квартиры. Возьмешь меня в следующий раз туда? Это же уму непостижимо – настоящий девятый век с самыми настоящими древними скандинавами и славянами! Черт с ними с норманнам, про них сохранилась тьма-тьмущая аутентичной литературы, саги, сказки, генеалогии, а для славян это – темные века, никаких источников… Огромный пласт утерянной культуры, начиная от языка, заканчивая обрядами и устными преданиями! Да за такой материал все до единого университетские слависты душу продадут!

– Увлеклась, как погляжу?

– Еще бы не увлечься! Собственная машина времени!

– Это не машина времени, сколько раз повторять. Что-то другое. Даже Гончаров внятно объяснить не сумел. Давай потом это обсудим? Незачем сейчас рисковать.

– А поездка в Репино – не риск?

– Нет. Обычная экскурсия.

На экскурсию выдвинулись затемно, в восемь утра. Судя по звездному, затянутому легкой дымкой небу, день будет холодный и ясный. На метро до Финляндского вокзала, потом на электричке до станции Репино – когда вышли на платформу, окончательно рассвело. Вокруг припорошенные недавним снежком сосны, невысокие сугробы и старинные дачные домики за линией железной дороги.

– Замечательное место, – сказала Алёна. – Куоккала, дачный поселок дореволюционной петербургской богемы. Твоя неродная бабушка отлично устроилась, дача здесь была престижной во все времена.

– Насколько я знаю, участок принадлежал ее отцу, адвокату Кейлину, дача так и осталась за семьей после Гражданской войны.

Полоса земли между шоссе, железкой и заливом застроена санаториями и новыми виллами богатеньких буратин новорусского образца, но если повернуть с платформы направо, окажешься в лабиринте улочек, проложенных между деревянными зданиями, помнящими времена Сталина, а то и Николая II – да вот, пожалуйста, бледно-зеленое строение с ажурными окнами, башенкой и огромной верандой, модный тогда модерн. В дворе детские качельки, песочница и выглядящая немыслимо архаичной беседка с облезшей белой краской. Большинство дач строили после войны, но и старинных домов хватает.

– Знаешь куда идти?