Наследники графа. Армэль

«Чем лучше я узнавала Франсуа, тем больше он казался мне похожим на моего батюшку. Даже в характере Армэля не было столь явных черт отцовского сложного и грозного нрава. А Франсуа хоть и никакой не родственник семейству Куси, но так же, как и мой отец, он бывает невыносим. Когда батюшка грозился заточить меня в монастырь за то, что понесла от Филиппа, ослушавшись воли родителя, я думала, что умру от страха. Даже мысленно просила Господа лишить меня жизни, чтоб избавиться от этого ужаса. Нечто подобное я испытала и при виде разъяренного Франсуа. Он может быть страшно жесток! И взгляд становится безумным. Мадам Перо, моя компаньонка, когда-то пояснила такой нрав батюшки тем, что он рожден, когда над миром господствовало созвездие Овна. Это что-то из модной нынче астрологии. Не знаю, что это значит, но мадам Перо такими вещами увлекается. Так вот Франсуа тоже рожден в середине весны, выходит, он тоже появился на свет, когда на небе царил Овен. Может оттого такое сходство и такие сложные характеры?»

На следующий день пришло письмо от Армэля, в котором он рассказывал о событиях во Франции. Стало известно, что Огюст де Лабранш – их брат, рожденный от связи отца с герцогиней де Кардона, и мать об этом узнала. Также он писал о том, что с графиней де Куси случилось несчастье.

Вард видел, как супруга, одетая в строгое серое платье, очень бледная, с убранными в косу, уложенную в виде короны, волосами, спустилась в гостиную и забрала адресованное ей письмо. Читала она его у себя в комнате, поэтому Франсуа не знал о содержании, хотя обычно она делилась с ним новостями из дома.

Узнав о том, что случилось, она упала на постель и разрыдалась.

– Мне жизнь не мила! – проговорила графиня, когда горничная пыталась ее успокоить.

– Вы что, не говорите так!

Александрин некому было рассказать о случившемся, вот и сидела одна, переживая постигшее ее горе. Франсуа, понимая это, не находил себе места, но после всего, что произошло, не решался войти к ней. То останавливался у ее двери, то уходил и садился в кабинете за стол, думая над чем-то.

– А граф так и кружит вороном. Видно тяжело у него на душе, – пробормотала одна из служанок.

Лишь поздно вечером, когда жена, так и не выйдя из своей комнаты, заснула в слезах, граф прочел лежавшее у нее на покрывале письмо.

За что это все на них навалилось? Франсуа не сказал супруге, какой скандал разгорелся сегодня в ратуше при появлении адвоката Саласара. Один чиновник по фамилии Гальярдо стал над ним насмехаться, и проскользнула фраза о том, что когда-то в жены Рафаэлю Саласару была обещана дочь французского аристократа графа де Куси, но ему отказали из-за того, что его отец разорился5. «А потом девка понесла от своего дружка и ее поспешно выдали замуж. И не удивительно. Шлюхино семя. Ее мамаша в свое время тут с английским послом развлекаклась!» – обмолвился Гальярдо. За что и получил от графа де Варда кулаком в лицо. Не благородно и грубо? Зато действенно. Только вот что их теперь ждет здесь? Как они будут жить дальше?

Утром к графу де Варду прибыл курьер с сообщением, что король созывает какое-то срочное заседание и Франсуа пришлось уехать. Графиня до полудня лежала в постели. В комнате все еще пахло лечебным мазями. Так значит, у нее не один, а два старших брата… И ведь чувствовала же в Огюсте что-то близкое, родное! Едва уловимое сходство с Армэлем теперь стало объяснимым. Вспомнила, как впервые увидела Лабранша, неожиданно пришедшего ей на помощь в одном из пустынных коридоров Лувра. Даже символичным теперь показалось то его появление. Такой красивый, смелый, добрый виконт… Ставший причиной расставания родителей. У Александрин от боли разрывалось сердце. Она не могла ненавидеть Огюста, потому что он этого не заслуживал. Но, получается, должна была. Когда-то он спросил у нее, что если бы отец изменил ее матери, и она убежденно заявила – такое невозможно. Тогда как живое доказательство этой измены было перед ней… Огюст знал или догадывался, и хотел понять, как бы отнеслась к этому она. Как же он, наверное, несчастен! И как несчастна теперь матушка! И их отец… и его мать… Графиня де Вард перевернулась на другой бок и ощутила как по лицу, щекоча кожу, стекают теплые соленые капельки.

«Как все-таки ужасны мужчины! Мне было больно разочаровываться в брате, который охмурил Эжени, а потом уехал в Париж, где развлекался с другими женщинами! Но батюшка… Я всегда считала его непогрешимым. А он… разве имеют они право после этого обвинять в чем-то нас, женщин? Сдается мне, у каждого даже самого чопорного ханжи мужского пола есть за душой хоть один грешок и хоть один бастард!»